Поселок на озере
Шрифт:
Когда затихли шаги зверей, Уоми вернулся на тропинку и, затаив дыхание, стал прислушиваться к шорохам леса.
Все было тихо. Ветер не шевелил ни ветвей, ни листвы. Только выводок певчих дроздов тревожно перелетал по кустам, вспугнутый стадом рогатых чудовищ, да зеленый дятел с писком сорвался с древесного ствола и исчез в гуще деревьев.
Встреча
После полудня Уоми вышел из-за кустистой опушки на обрыв высокого берега. Дух у него захватило.
У его ног, там внизу, развернулась светлая гладь родного озера, его родина,
Озеро широкой голубой лентой изогнулось в виде подковы. Концы его терялись где-то далеко за выступами берегов.
С озера доносились голоса птиц. Громко кричали чайки и кружили стаями над самой водой. Вереницами летали утки. Звонко пищали кулики.
Но глаза Уоми только скользнули по этому простору. Укрепленный островок Ку-Пио-Су — вот что приковало его взоры.
Как и четыре года назад, дымок серыми струйками выбегал из остроконечных кровель, разбросанных по всей длине островка. Только к старым прибавилась еще одна.
Уоми из осторожности решил спуститься в овраг, чтобы потом сразу добежать до мостков, раньше чем его заметят жители островка.
Но не успел он сделать нескольких шагов к краю оврага, как перед ним выросли две стройные фигуры: голубоглазая девушка в короткой шубке и молодой охотник, одетый в лосиную шкуру.
— Кто это? — послышался тревожный оклик.
— Я. Уоми, — раздался ответ.
В тот же миг охотник упал на колени и в ужасе протянул перед собой руки:
— Уоми? Душа Уоми или его тень? Ты пришел наказать нас? Уоми! Уоми! Не убивай брата твоего, Тэкту. Вот сестра твоя, Ная. Не убивай нас!
Его побелевшие губы дрожали.
— Я не тень! Я живой. Сам Уоми. Вернулся домой, чтобы жить. Тэкту, брат, не бойся! Я живой…
Через миг оба брата и сестра уже крепко сцепились руками и закидывали друг друга вопросами, на которые едва успевали отвечать. А еще через час, держась за руки, они уже бежали через мостки к поселку. Ная и Тэкту громко звали родных прийти и посмотреть.
— Уоми вернулся! Совсем вернулся! Живой и невредимый! Сам Дабу, отец всех дубов, помогает ему!
Разбуженные криком собаки подняли неистовый лай. Кричали и визжали дети. Со всех концов озера к островку уже поворачивали носы своих челноков встревоженные криком рыбаки. Женщины и девушки торопливо вылезали из узких входов хижин. Некоторые уже бежали навстречу; впереди всех мчалась полуодетая Гунда, и светло-русые пряди ее волос развевались за ней, подхваченные ветром.
— Уоми! Уоми! — кричала Гунда, и, едва только они столкнулись на прибрежном песке, она упала к его ногам и, как в бреду, стала гладить ладонями исцарапанные колючками его колени.
Что было с Уоми в чужой земле
Когда Мандру услышал, что пришел Уоми, он изменился в лице, долго сидел, согнувшись, на нарах и держался рукой за грудь.
Старик не захотел или не смог выйти к вернувшемуся изгнаннику. И, в то время как Уоми рассказывал родным о своих приключениях, Мандру сидел зажмурившись. Можно было подумать, что он спит.
Наконец
Мандру позвал женщин. Никто не откликался. Старик хотел встать, но слабые ноги не слушались. Мандру тяжело вздохнул и, кряхтя, повалился на постель. Он прислушивался к голосам, которые смутно до него доносились.
Уоми рассказывал о годах, проведенных у чужих людей, о том, как они живут, как едят, как одеваются, о черной смерти, которая в одно лето унесла почти половину жителей их поселка.
Четыре года прожил Уоми у этих людей. Они научили его многому, чего не знал никто из жителей Ку-Пио-Су, даже сам Мандру. Они научили его делать кремневую пилу, снаряд, которым можно пилить и дерево и камень; научили ставить ловушки на птиц и зверей. Они искусно мастерят деревянные пращи для метания камней; не такие пращи, какие в Ку-Пио-Су, а гораздо лучше. Камень из такой пращи летит далеко и метко. Вместе с ними Уоми защищал поселок от бродячих лесных людей. Бродячие напали на поселок, когда там мало оставалось мужчин. Лесные люди уже начали одолевать. Тогда Уоми забежал в одну землянку, накинул на себя медвежью шкуру с медвежьей головой и с ревом бросился из хижины на врагов. Тем померещилось, что это сам Медвежий Хозяин, и они в ужасе побежали в лес. Тут подоспели бывшие на охоте мужчины и общими силами отогнали бродячих.
В другой раз ему удалось спасти их самого старшего деда. Дикий кабан повалил его, а Уоми пробил копьем сердце бешеному зверю.
За это все полюбили Уоми и стали считать его своим.
Жить у них было хорошо и сытно. Прошло четыре года; Уоми стосковался. Ему стали сниться мать Гунда, озеро, поселок Ку-Пио-Су. Мать звала его домой, и ему так захотелось увидеть все родное, что он не выдержал — в одно летнее утро сказал старикам:
«Хочу домой! Мать зовет Уоми. Каждую ночь зовет».
Старики покачали головами и сказали:
«Мать зовет — идти надо. Мать надо слушать!»
Это были добрые люди. Они говорили:
«Мы тебя не держим. Иди!»
В это время громкое всхлипывание послышалось из толпы. Это плакала Гунда. Все оглянулись.
— Это правда. Я каждую ночь звала Уоми, — сказала она.
Уоми улыбнулся, тряхнул волосами и продолжал свой рассказ:
— Старик, которого Уоми спас, дал ему волшебный нож, какого еще никто не видел в Ку-Пио-Су. Он сказал: «У кого этот нож, тому никто не страшен. Нож не простой. Его привезли чужие люди. Он блестит, как огонь. Он спасет тебя от всякой беды. Никто не посмеет тебя обидеть».
— Покажи, — раздались голоса любопытных.
— Покажу, — сказал Уоми, — но раньше пусть увидит его Мандру.
Так говорил Уоми.
Он стоял на ровной площадке, усыпанной раковинами и рыбьими костями, как раз перед домом, где жила Гунда.
Сюда собрались все люди поселка. Впереди сидели дети и слепец Ходжа. Дальше на корточках разместились старики. Женщины присели на коленях; за ними стояли мужчины. Девушки кучей столпились немного поодаль, а рядом с Уоми, не спуская с него глаз, стояла Гунда и голубоглазая Ная. Самым удивительным из всего, что говорил Уоми, был рассказ о том, как Уоми ходил к самому Дабу и как душа Дабу явилась в образе филина.