Пошаговая стратегия
Шрифт:
Авенира приковали за расцарапанную ногу. Мальчишка опять спал тревожно, ему казалось, что он мальчик-партизан и его наполеоновские фашисты ведут босиком, по глубокому снегу. А в спину толкают острием штыка, звучит ругань:
– Русская свинья, расскажи, где скрывается ваш отряд?
Авенир через жуткую боль, особенно сильную в отмороженных ступнях отвечает:
– Я вам ничего не скажу! Это мои друзья и моя Родина! А Родину и друзей не
И вот ему между лопатками вонзается штык-нож, глубоко входя в хребет. Авенир вскрикивает и просыпается... Ноздри, чуют запах паленого. Мальчишка поворачивается, другие пацаны-невольники, также зашевелились. Массивный и толстый надсмотрщик держит в руках факел, которым он только что подпалил мальчику Авениру и без того многострадальную спину и издевательски усмехается:
– Да я тебе щеночек, просто хотел вшей "повыводить". А то ползают всякие твари!
Авенир сжал кулаки и сделал шаг навстречу и тут же подался назад, избегая ожога факелом. Цепь на его ноге натянулась и мальчик чуть-чуть не упал. Надсмотрщик погрозил пальцем:
– Не балуй, иначе живо на кресте окажешься! Теперь ведь приятно ощущать ласковые прикосновения огонька?
Не утративший до конца гордости Авенир хмуро огрызнулся:
– Подрался бы ты со мной честно, один на один... Я бы тебе показал класс.
Надсмотрщик противно захихикал:
– Вот чего ты хочешь! Один на один!
– Потом сделал паузу и кашлянул.
– Ладно, меня зовут Абдуррахман, придет время, я тебе устрою и бой. А пока поспите еще немного.
Авенир вдруг ощутил такую сильную усталость, что упал, шлепнувшись головой, об грудь другого невольника-мальчишки, тот оттолкнул нахала, но пререкаться, не стал. После чего глаза княжича Долгорукова сомкнулись как волчий капкан...
Утром последовал подъем, мытье и завтрак, с дальнейшей работай. Усталость накапливалась, боль была сильной как от настоящей дыбы, но потом она потихонечку слабела, работа разогревала все связки. Авенир же снова рубил твердый камень, а затем таскал грузы. Спустя некоторое время ему поручили с опытным, мускулистым и жилистым напарником таскать носилки.
Босиком мальчик-раб забыв знатность рода вкалывал в каменоломнях.
Ставший более скромным Авенир делал и это. Весь был большой, щебень грузили щедро. А надо было не отставать от старшего и куда более закаленного неволей напарника. Измученный работой Авенир держался лишь на самолюбии. Его сбитые в кровь ступни, уже начали зверски роговеть, что причиняло новые страдания, и заставляло зверски чесаться. Так работа и текла, словно водопад из пота.
Под вечер Авениру приказали сесть и как бы грести веслами, передавая крючьями ведра для промывки. Это несколько снизило нагрузки на
Так прошла первая неделя. Княжич Долгоруков себя словно сжал в кулак. Боль, боль, боль! Боль и жуткая усталость везде, ни отсталость, ни кровинки, ни жилки, ни косточки не тронутой болью. Он стала своеобразной частью сознания юного невольника, охватив все существо. Даже мир померк, стал черно-белым, а конечности превратились в протезы, теряя чувствительность, кроме ощущения, что твоя плоть в сплошном кипятке. Впрочем, на восьмой день Авениру уже стало чуть легче, даже окружающее воспринималось уже не так расплывчато и дико. В этот день рабам во время обеда, дали в честь праздники полежать один часок. Авенир вытянулся в траве, он уже мог спать, даже не смотря на распоротую, быстро заживающую на юном, здоровом теле кожу. Его сосед, уже видимо бывалый в тяжелом рабстве мальчишка заметил:
– У тебя стало пропадать безразличие в глазах. В них читается не только мука, это значит, что ты, скорее всего еще продержишься не один год.
Оживающий Авенир, любопытствуя, спросил соседа:
– А ты давно тут?
Тот с некоторой гордостью ответил:
– Уже четвертую весну! Мне было одиннадцать когда, я попал сюда, а уже четырнадцать. Из той партии рабов, что я начинал, нас вместе пригнали, выжило не более половины. Причем большинство умерли в первый же месяц. Так что можешь себя поздравить с первым взятым барьером!
Потомок князей Долгоруких с нарочитой веселостью, подмигнул в ответ:
– Надеюсь и не последним! Придет время, и разогнем плечи, станем свободными! Пусть рабство сгинет в бездну навсегда!
Напарник сразу же ответил:
– Пусть сгинет! Мне зовут Николай, а тебя как?
– Авенир! Или точнее княжич Авенир Долгоруков!
Мальчишки пожали друг другу руки и снова приступили к работе. Княжич-раб даже зримо ощутил некое облегчение. Так миновал и этот день, после чего последовал куда более спокойный, чем прежде сон. Но вот на следующий...
После завтра новичков( их стало уже на три мальчика меньше) отвели отдельно объявили:
– Слушайте мерзкие рабы-малолетки! Вас теперь должны навечно пометить, чтобы вы преданно служили своим хозяевам!
– Главный надсмотрщик, произнося подобные слова, ревел как медведь.
– И без глупостей, пуанцовка будет по всем правилам, раскаленным железом на грудь! А теперь шагом марш.