Пошел вон, Чернов!
Шрифт:
— Чернов! — тоже начинаю злиться. — Иди на лоджию, покури, подыши и остынь. И не делай из себя жертву. Никто тебя не тащил в тот клуб, никто насильно не заливал в тебя бухло, и никто не принуждал тебя совать член в левую бабу! Это тебе, сволочь такая, кара! Всё. Скройся. Снова взбесил! — тоже встаю с места и иду в коридор.
— Стой! — ловит меня за руку. — Я не прав. Я мудак, да. Не уходи! Не отпущу.
— Да успокойся ты. Я в туалет, — вырываюсь, скрываясь за дверями ванной комнаты, но слышу, как Чернов, гад такой, всё равно запирает свою
Когда выхожу, замечаю Руслана, курящего на лоджии. Вот и пусть выдохнет. У меня ещё одна для него новость.
Желудок сосёт. Я теперь постоянно голодная. Такими темпами за оставшиеся восемь месяцев беременности меня разнесёт. Но ничего не могу с собой поделать, меня начинает трясти от голода.
По-хозяйски прохожу на кухню. Открываю холодильник. А там… Ничего. Сырная заветренная нарезка, яйца, маслины, водка и всё.
Чем он вообще питается?
Вытаскиваю банку маслин, съедаю одну и понимаю, что они противные. Нет, не пропали. Просто мои вкусовые рецепторы их теперь не принимают. Выплевываю маслину в мусорное ведро. Слышу, как в кухню проходит Чернов. И сразу обнимает меня со спины.
— Прости меня, моя кошечка, я дебил, — шепчет на ухо, одновременно забираясь руками под мою толстовку.
Покрываюсь мурашками от касания холодных ладоней к моему животу. А наглые руки уже стискивают мою грудь, которая последние дни стала очень чувствительная.
— Чернов! Стой! — пытаюсь снова выкрутиться.
— Я не могу, кошка моя, у меня спермотоксикоз. Хочу тебя. Вся кровь в члене, голова не соображает.
Снова внаглую оттягивает резинку моих штанов и кусает за шею.
— Боюсь, от голода грохнусь в обморок в процессе. Мне сначала нужно срочно поесть, — всё-таки вырываюсь из его объятий, сбегая в другой конец кухни.
— Ладно, закажем доставку, — вынимает из кармана телефон. — Пока доставят, я успею съесть тебя.
— Нет. Доставка – это долго, боюсь, не доживу. Иди в магазин на углу и быстро.
— Откуда такой зверский голод, Ярослава Андреевна? — усмехается и снова идёт на меня.
— Чернов! Завяжи свой прибор в узел и дуй в магазин. Немедленно! — повышаю голос.
— Оу, полегче. Понял. Что покупать-то?
— Томатного сока и побольше. Салями, свежего сыра, булочек с корицей. О, и красной рыбы хочу, — с каждым словом мой желудок урчит всё сильнее и сильнее.
— Странный набор, Кошка, тебе плохо не станет?
— Мне станет плохо, если ты всего этого не купишь!
Глава 27
Руслан
— Вкусно? — интересуюсь у Славы, наблюдая, как она ест бутерброд из сладкой булочки с корицей и салями, запивая всё томатным соком.
— Очень, — закатывает глаза от удовольствия.
— Реально? — выгибаю брови. Раньше моя Кошка предпочитала совсем другие блюда. Не замечал за ней такие странности.
—
— Нет, спасибо, — усмехаясь, провожу по волосам.
Мы на кухне, между нами стойка, как стена. Слава не позволяет мне съесть ее. А у меня внутри всё кипит. Мое возбуждение затмевает даже новость о том, что Влад не мой сын. И то, что это все произошло стараниями одного старого мудака. Конечно, хочется разнести к херам всех, кто к этому причастен. Но я дал слово Кошке, что не буду этого делать. А мне сейчас, когда она со мной, вообще нельзя косячить. Поэтому я, как настоящий подкаблучник, сижу смирно и жду, когда меня подпустят к желанному телу.
— А ты вообще, чем здесь питаешься? — интересуется Слава, размешивая соль в еще одной порции сока. — У тебя в холодильнике мышь повесилась.
— Тебя ждал, когда ты вернешься и накормишь меня, — подмигиваю ей.
— А если бы я не вернулась? — хитро прищуривает глаза.
— Я бы тебя вернул.
— Самовлюбленная сволочь, — кидает в меня салфеткой.
— Наелась? — поднимаюсь с барного стула. У меня руки трясутся от желания прикоснуться к любимой женщине.
— Тихо. Стой! — со смехом слетает со стула, убегая от меня в гостиную.
Иду за ней.
— Ну мне что, бегать за тобой, что ли? Пожалейте меня, госпожа, у меня же давление подскочило, аж в глазах темнеет. Что за сексуальный бойкот?
Как она вообще себе это представляет?
Как можно не трогать её, такую сладкую?
— Чернов, держи себя в руках! — выставляет руки, не подпуская меня к себе.
— А на хрен я должен это делать?
Хватаю её за руки, дергая на себя.
— Ты маньяк! — со смехом пытается увернуться, когда я почти насильно снимаю с нее толстовку. А там прозрачный, ничего не скрывающий бюстгальтер. И ведь сама хочет, зараза такая. Мурашками покрывается, соски наливаются и торчат, упираясь в кружево.
— Да, сексуальный, — хриплю ей в шею, заламывая сопротивляющиеся руки назад. — Кошка! — рычу ей в шею, кусая нежную кожу. — Прекрати, или я реально сейчас тебя изнасилую.
— Чернов! — всхлипывает, когда я сжимаю её грудь. — Руслан, послушай меня, — снова уворачивается, когда я пытаюсь ее поцеловать.
— Давай я после обязательно тебя внимательно послушаю, — оставляю засос на ее шее. — У меня такой стояк, — подаюсь бедрами, позволяя ей почувствовать весь масштаб трагедии. — Аж уши закладывает, — пытаюсь стянуть с неё штанишки.
— Чернов, я беременна! — выдает она, снова пытаясь увернуться.
— Малыш, давай ты оставишь свои отмазки… Что ты сейчас сказала?! — отстраняюсь от нее, заглядывая в зеленые глаза.
— А что ты услышал?
— Повтори.
— Я беременна, Чернов. Немного больше месяца.
— От кого?
Да верю я ей, что она не спала с Коганом и вообще ни с кем, кроме меня. Моя Кошка, в отличие от меня, чистая девочка. Просто я в шоке.
— Ты сейчас по морде получишь! — психует Слава, отходя от меня подальше.