Послание Геркулеса
Шрифт:
Дома забарахлил водонагреватель - стучал, гремел и плевался деталями. Гарри вызвал мастера, который почистил прибор, содрал восемьдесят пять долларов и отбыл. После этого хреновина вообще перестала работать, пришлось покупать новую.
Геркулес молчал, и надежда на скорую передачу после второго сигнала таяла. К концу месяца подозрения Уиллера, что инопланетянам больше нечего сказать, стали набирать вес. Но, как возражал Гамбини, молчание - тоже не естественное состояние пульсара.
И потому наблюдения продолжались.
Второй вторник ноября выдался тусклым зимним днем, сдиравшим остатки листьев с вязов за административным
– Как мне кажется, - начал он без предисловий, - вас обоих ждет карьерный взлет. Президента информировали о Геркулесе, и он собирается завтра сделать заявление от имени Белого дома. Он хотел бы, чтобы вы оба присутствовали. В три часа дня.
– Я-то зачем?
– удивился Гарри. Розенблюм посмотрел на него с подозрением:
– Мне и самому интересно, Гарри. Он назвал тебя особо. По имени.
– Потрясающе. Президент знает меня? Директор бросил на него сердитый взгляд:
– Очевидно.
Тогда Гарри понял, в чем дело: эффект Клинтона. Оба преемника Билла Клинтона переняли у него технику представления лиц, которые были на месте событий. Предпочтительно, чтобы это были герои того или иного рода, но куда важнее, чтобы это были простые американцы, совершившие свой вклад в доброе дело. И ни в коем случае не большие шишки. Так что президент выполнил домашнюю работу и нашел Гарри. Ничего героического Гарри не сотворил, но в ординарности ему трудно отказать.
Поскольку Розенблюм в Годдарде проводил очень мало времени, в кабинете пахло полированной мебелью, а не сигарами. Сейчас он закурил и опустился в кресло под рисунком углем с изображением Стоунхенджа.
– Эд, - начал он.
– Тебя, наверное, попросят сказать несколько слов. В любом случае репортеры на тебя набросятся. И тебе стоит подумать, что ты будешь говорить. Я бы предложил, чтобы ты упомянул р непосредственных выгодах, которые мы получили от контакта с Геркулесом, или от применяемой технологии. Наверняка есть какие-то выходы в лазерную хирургию, в волоконную оптику или еще куда. Подумай.
– Он покачал головой, будто посылал в бой необстрелянного новичка.
– И ни при каких обстоятельствах не надо рассуждать насчет второго сигнала. Я бы предпочел подчеркнуть, что перехват предполагает куда более высокий уровень техники. Такой, что даже оценить невозможно. Надо оставить впечатление, что инцидент исчерпан и мы теперь знаем, что мы не одни. И пусть так и будет. Как бы там ни было, больше мы действительно ничего не знаем.
– А что собирается говорить президент?
– спросил Гамбини, рассерженно поджав губы.
– «Что же сотворил Господь?» Всегда одно и то же. Я ручаюсь, что, даже пока мы здесь разговариваем, его люди ищут цитаты из Библии.
Гамбини сплел пальцы на животе.
– Это наверняка будет воодушевляющее зрелище. Но если вам все равно, Квинт, то езжайте вы с Гарри. Я его пропущу.
– У вас нет такой возможности, - твердо возразил Розенблюм.
Они гневно уставились друг на друга.
– Я отнюдь не горжусь тем фактом, - сказал Гамбини, сдерживаясь, - что мы молчали об этом - сколько уже?
– два месяца. Очень многие будут нами весьма недовольны, в том числе возможные будущие наниматели, и те, кто премии раздает, - тоже, так что я бы предпочел не высовываться.
Розенблюм отмахнулся,
– Эд, я понимаю ваши чувства. И все же ваше присутствие необходимо, вопрос не обсуждается.
– Он повернулся к Гарри.
– От вас вряд ли ожидается что-то больше поклона. Но с репортерами и вам придется иметь дело.
– Я администратор. От меня технических подробностей не ожидают.
– Репортеры - народ неграмотный. Они знают лишь, что ты из НАСА, и больше ничего знать не хотят. Так что те же рамки, что у Эда, ладно? Без предположений, без безумных предсказаний. Кстати, я бы предложил не поднимать вопрос с искусственным солнцем. Это может как-то по-дурацки прозвучать. Будем побольше говорить о неимоверных расстояниях между нами и ими. Согласны? Если бы Юлий Цезарь послал туда «Аполлон», он бы еще не долетел - вот в таком духе. Может, еще можно проиллюстрировать масштаб - Землю представить размером с апельсин, а инопланетяне где-то в Европе. Или на Луне. Да, лучше даже на Луне. О'кей?
– Кто-нибудь наверняка поинтересуется, - заметил Гарри, - зачем мы так долго это не обнародовали. Что будем отвечать?
– Правду. Мы в буквальном смысле слова не верили своим приборам. Мы обязаны были все перепроверить. И объявить лишь тогда, когда уверенность будет стопроцентной. Против этого никто не сможет возразить.
– Если вы так думаете, - предложил Гамбини, - то сами и отвечайте.
– Я буду доступен репортерам, Эд. Можете не бояться. Выйдя из кабинета директора, Гамбини стал бурчать насчет предлагаемой ему роли на пресс-конференции.
– Игра стоит свеч, - успокоил его Гарри.
– Тебе придется очень жарко, но зато в долгосрочной перспективе ты выигрываешь. Послезавтра тебя будет знать вся страна.
К удивлению Гарри, никто, даже Эд Гамбини, не был более увлечен проектом «Геркулес», чем Лесли Дэвис. После первых совещаний она вернулась к себе в Филадельфию, но раз в несколько дней наезжала в Годдард пообщаться с исследователями, побыть там (по мнению Гарри), где делается история.
– Это должно случиться, - говорила она Гарри с ожиданием.
– Эд прав. Если бы что-то не готовилось, пульсар вернулся бы к норме.
Она пригласила Гарри поужинать, и он с благодарностью согласился. Из всего остального высшего персонала только
Гамбини и Уиллер вели холостяцкую жизнь и потому могли составить компанию для ужина. Но священник вернулся в Принстон, а Гамбини не проявлял склонности к общению.
По предложению Гарри решили не идти в «Красную черту», а поехали в «Коучмен» в Колледж-парке, где атмосфера была более экзотической.
– Лесли, - обратился к ней Гарри, когда они сели за стол, - я не очень понимаю, почему вы так заинтересовались. Мне казалось, что для психолога это ни с какой стороны не интересно.
– Почему?
– удивилась она.
– Это не ваша область.
Она улыбнулась. Это была глубинная реакция, сдержанная, обдуманная, с некоторой долей веселья.
– А чья? Гарри, если человека не захватывает такой контракт, связанный с Геркулесом, то это мертвец. Или ходячий мертвец.
– Ну да, - согласился Гарри.
– Кажется, я сказал глупость.
– В любом случае, - продолжала она, - я не думаю, чтобы кому-нибудь здесь открывались профессиональные перспективы больше, чем мне. Для Эда и Пита проект представляет только философский интерес. Может быть, не только, но в первую очередь.