Послание из ада (Одержимая)
Шрифт:
– Я не знаю. – Мэгги потерла глаза, и Джон понял, что она действительно безумно устала. – Единственное, что я могу сказать наверняка, это то, что если Окулист еще не сделал с нею того, что изображено на картине, то обязательно сделает. Завтра. Сегодня. Сейчас. Именно поэтому мы должны остановить его как можно скорее.
– Но ведь ты, кажется, говорила, что не можешь видеть будущее?
– Нет, не могу. Когда я сказала – «завтра», это была просто фигура речи. – Мэгги вымученно улыбнулась. – Помнишь, Джон, я спросила тебя, готов ли ты к… невероятному, к невозможному?
– Да, я помню. Я сказал,
Мэгги слегка нахмурилась. Она понимала его, пожалуй, слишком хорошо.
– Если ты действительно не способна видеть будущее и если твой дар эмпата ограничен способностью воспринимать чужие чувства, – продолжал Джон, – то как ты можешь знать, что ублюдок, за которым мы охотимся, представляет собой новое воплощение вечного Зла? Может быть, ты и это чувствуешь?
– Да, я это чувствую. Я чувствовала это и раньше.
– Когда?
Мэгги немного помолчала, размышляя о том, по плечу ли ему вся правда.
– В тысяча девятьсот тридцать четвертом году, – произнесла она наконец.
Джон потер лицо, которое вдруг заблестело от проступившей испарины.
– Как жаль, что у тебя в доме нет ничего крепче кофе, – промолвил он наконец.
– Да, мне тоже жаль.
Джон сосредоточенно разглядывал костяшки пальцев на правой руке.
– Ты хочешь сказать, что когда-то ты уже жила? Что ты была другим человеком и вела другую жизнь?
– Именно это я и хочу сказать.
– И тогда ты впервые встретилась с этим… вечным Злом?
– Не знаю уж, впервые или нет, но уже тогда Зло, приняв облик мужчины, нападало на молодых женщин – совсем как Окулист сейчас. Когда Энди показывал нам портреты женщин, убитых шестьдесят пять лет назад, я поняла, что это снова он. Именно он, а не убийца-подражатель, который копирует чей-то почерк.
– Поняла?
Мэгги кивнула.
– Я не знаю ничего, что могло бы помочь нам в расследовании, не знаю, как он выглядит, как его имя и где его искать. Я даже не знаю, почему он выбирает женщин, похожих на тех, которых когда-то он уже убил. Я знаю только, что Зло, которое поселилось в нем, живет уже очень, очень давно. И в этом виновата я.
– Ты?!
– Равновесие, Джон! Добро должно было сдержать Зло… Я должна была каким-то образом остановить этого преступника еще до того, как Зло набрало силу. Остановить, уничтожить, может быть, просто направить в другую сторону. В любом случае я предотвратила бы то, что происходит сейчас, но я не сумела. Почему – этого я не знаю. Точнее, не помню. Но все равно я это чувствую.
– А что, если ты чувствуешь неправильно?
– Этого не может быть.
– Почему ты так уверена? Послушай, Мэгги, то, что ты рассказываешь, совершенно невероятно, и это еще мягко сказано. Поколение назад ты не сумела остановить маньяка-убийцу, и из-за этого он превратился в какое-то неостановимое, неистребимое Зло.
– Его можно остановить, можно. Просто никто не сумел этого сделать.
– И теперь это должна сделать ты?
Мэгги кивнула.
– Да. Я должна остановить
– Твоя карма?
– Можно сказать и так. Карма, судьба, предназначение. Мы соединены, как сиамские близнецы, – он и я. Только одно я знаю точно, Джон: стоит прикоснуться ко Злу, прикоснуться по-настоящему, и ты уже никогда не станешь прежней. Наша связь настолько прочна, что Зло стало частью меня.
– Но в тебе нет ничего злого! – тотчас возразил Джон.
Мэгги жестом заставила его замолчать.
– Оно во мне, Джон, я это знаю. Это не мое зло, я просто ношу его в себе. – Она показала на мольберт. – Картина это только подтверждает. Иногда оно стремится выбраться наружу.
Последние ли ее слова убедили его или что-то из сказанного ею раньше, но Джон вдруг понял.
– Вот почему ты делаешь все это: общаешься с жертвами, страдаешь вместе с ними. Это расплата, верно? Расплата и искупление?
Впервые за все время Мэгги отвела глаза, встретив его взгляд.
– Это не мое сознательное решение, – сказала она. – Во всяком случае, вначале я об этом не думала. Меня просто влекло к людям, которые испытывали боль, страдания, и если мне удавалось хоть чем-то им помочь, я испытывала что-то вроде облегчения. Постепенно я начала понимать, что произошла какая-то ошибка, которую я должна исправить. Тогда я еще не знала, какая. Только после нападения на Лауру Хьюз у меня открылись глаза, и я увидела истину.
– Истину?! – Джон не выдержал и, вскочив, заметался по комнате. – Это ты называешь истиной?
– Я знаю, что в это трудно поверить.
– В это невозможно поверить, Мег!
– И тем не менее это правда, Джон. Я знаю, что говорю. Мне хотелось бы ошибиться. Насколько было бы проще, если бы не было никакого Зла, а был только несчастный больной человек, который помешался на почве секса и сам не ведает, что творит. Это мы, по крайней мере, можем понять и даже отчасти принять. Но на самом деле все гораздо сложнее. И Окулист, и другие маньяки – почти все они не просто сумасшедшие, не просто убийцы или извращенцы. За ними стоит, ими правит та злая сила, о которой я тебе говорила.
– Господи!
– Прости, но ты должен был узнать правду.
Джон резко повернулся к ней.
– Может быть, теперь ты скажешь мне всю правду и о смерти Кристины?
Мэгги невольно вздрогнула. Он застал ее врасплох. Этого вопроса она не ожидала.
– Откуда ты…
– Не нужно быть эспером, чтобы понять: это было не простое самоубийство. В ее смерти есть какая-то загадка, о которой ты ничего мне не сказала. О чем ты умолчала, Мэгги? Что еще ты знаешь о «самоубийстве» моей сестры?