Послание из ада (Одержимая)
Шрифт:
– Значит, судьбу можно изменить?
– Несомненно. Я, во всяком случае, в это верю. Впрочем, если послушать Бишопа и Миранду, – а я стараюсь к ним прислушиваться, хотя и не всегда соглашаюсь, – в жизни каждого человека есть вещи, которые обязательно должны случиться, и обязательно так, а не иначе. Какой бы путь ты ни избрал и какие бы решения ни принял, рано или поздно с тобой все равно произойдет нечто, и ты обязан через это пройти в любом случае. Уроки жизни, испытания, я не знаю, как это лучше назвать, но избежать их невозможно.
– То, чему мы должны поглядеть в лицо, чему мы должны
Квентин некоторое время наблюдал за ним, потом проговорил совсем тихо:
– Ах вот оно что. Значит, именно поэтому Мэгги делает то, что она делает? Искупление? Исправление ошибок?
– Она сказала, это она виновата в преступлениях Окулиста. Однажды она не сумела его остановить.
– Понятно. Значит, никакой он не подражатель, а неуспокоившаяся больная, злобная душа в новом теле. Она снова вернулась, чтобы продолжать творить свои черные дела!
Джон слегка приподнял брови.
– Ты, похоже, нисколько не удивлен!
– Просто мы уже не впервые сталкиваемся с подобным явлением.
– С реинкарнацией серийного убийцы?
– Точно. – Квентин кривовато улыбнулся. – Зло возрождается, восстает из мертвых или остается мертвым, но все еще пытается кусаться. Удивительное упорство, правда?
– И Мэгги несет за это ответственность?
– Возможно, с точки зрения универсального порядка вещей, она действительно виновата. Возможно, именно поэтому она появилась в данном месте и в данный промежуток времени, от рождения наделенная совершенно конкретными способностями.
– Ты имеешь в виду ее способность испытывать чужие страдания? Разве эти страдания могут искупить ошибку, которую она совершила много лет назад? – Джон сам удивился, как хрипло прозвучал его голос.
– Всем приходится платить за ошибки, Джон. В этой ли жизни, в следующей ли, но приходится обязательно. Но если верить в это, нужно верить и в то, что каждый, кто сумел в конце концов исполнить свое предназначение, получит награду. Да, в этой жизни Мэгги страдает. Но ведь при этом она помогает другим людям, облегчая их боль. Я не знаю, зачем она здесь, но вне зависимости от того, надлежит ли ей исправить старую ошибку или просто прожить очередную жизнь, преодолеть новую ступень на пути нравственного совершенствования, она уже набрала в свою копилку немало очков.
Джон через силу улыбнулся.
– И теперь в будущей жизни ее ждет награда?
– Может быть, уже в этой, я не знаю.
– Если она исправит свою ошибку?
Квентин пожал плечами:
– И этого тоже я не могу сказать. Может быть, она уже выплатила свой долг перед вселенной. Невозможно сказать, какую именно ответственность космический миропорядок возлагает на каждого конкретного человека.
– И ясновидящие тоже этого не знают?
– И ясновидящие тоже.
После того, как Мэгги уехала, Холлис еще долго сидела в своей обычной позе, повернувшись лицом к окну, и размышляла о том, будет ли она так же великолепно слышать, когда ей снимут повязку. Сейчас ее слух обострился настолько, что
Услышит ли она все это завтра, когда ей снимут бинты и она снова сможет видеть? Завтра, наверное, услышит, а потом? Наверное, понемногу ее слух снизится до прежнего уровня. Ну и пусть! Сейчас не это беспокоило Холлис. Если бы все зависело от нее, она бы с удовольствием обменяла острый слух на зрение. Станет ли она первой и единственной из жертв Окулиста, кто сможет видеть после нападения? Если Мэгги была права, когда рассказывала ей о судьбе и предназначении, то у этого должна быть своя причина. Что же она такого сделала, чтобы заслужить новые глаза?
Или – что она должна сделать?
– Энни, ты здесь? – негромко пробормотала Холлис.
«Да, я здесь». Голос Энни звучал слабо, чуть громче шепота, но, по крайней мере, это был ответ, первый ответ после нескольких часов тишины.
– Ты рассказала мне далеко не все, ведь так?
«Нет, не все».
– Почему? Ты мне не доверяешь?
«Просто я знала, что должна действовать осторожно. Особенно вначале. Когда-то люди, которых я пыталась предупредить, так и не поверили в меня. Они боялись, и я не хотела испугать тебя».
– Я не боюсь.
«Я знаю. Больше не боишься…»
– Тогда скажи, что я могу сделать для Мэгги. Она сама, наверное, не представляет, как она мне помогла. Мэгги забрала себе мой страх, боль, стыд. Она одна сражается за всех нас, и я обязана ей помочь. Только скажи мне – как!
Сначала Холлис думала, что не дождется ответа, но он пришел – еще более тихий и слабый, но отчетливый:
«Скоро, Холлис… скоро».
Когда Джон наконец дозвонился Мэгги, ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы говорить обычным, будничным тоном.
– Ты где? – спросил он.
– Я только что вышла от Холлис, – ответила Мэгги. Ее голос звучал спокойно и приветливо, но Джону послышались в нем напряженные нотки. – Мой телефон был выключен. Есть какие-нибудь новости?
– Значит, ты сейчас едешь в участок? – сказал Джон, не ответив на вопрос.
– Я собиралась, но… Есть еще одна вещь, которую я должна сделать сегодня.
– Какая же?
– Я хочу побывать в доме, где нашли Саманту Митчелл. Может быть, мне повезет и я сумею почувствовать что-нибудь важное. У тебя нет под рукой адреса, или мне лучше позвонить Энди?
– Ты не должна ходить туда одна, – сразу сказал Джон. – Приезжай, я буду ждать тебя на месте через полчаса.
– О'кей, – согласилась Мэгги, немного подумав. – Так как насчет адреса?
Джон нашел на столе дело Митчелл и, продиктовав Мэгги адрес, заявил приказным тоном:
– Если приедешь раньше меня, подожди снаружи. Ни в коем случае не входи внутрь одна, хорошо?
– Хорошо. Ну, до встречи.
Джон убрал свой сотовый и, повернувшись к Квентину, повторил:
– Она не должна ездить туда одна!