Послание

Керли Джек

Я присел на кровать. Моя рука коснулась ноги Эйвы, и она резко отдернула ее.

– Как глубоко тебе предстоит еще падать, королева похмелья? Мне отвечать не нужно, ответь для начала самой себе. Сколько ты еще собираешься падать?

Ее взгляд красноречиво сказал мне, что если бы у нее сейчас был нож, то я в дальнейшем мог бы петь в хоре кастратов. Я поднялся.

– Вот как все будет происходить дальше, водочная девушка. Я договорился об одной встрече для тебя. Не нужно так смотреть! Это не больница и не пункт детоксикации, это встреча с моим другом, которого зовут Медведь. Но

сначала мы заедем к тебе домой, чтобы ты могла привести себя в порядок и взять чистую одежду.

– Да пошел ты со своей встречей! Ты поломал мне жизнь… Отвези меня домой немедленно!

– Ты никуда не уйдешь, пока не пообещаешь, что встретишься с Медведем.

Мне почему-то казалось, что если она даст слово, то не обманет.

– Ни за что, блин! Я хочу вызвать такси.

Я протянул ей свой сотовый. Она неуклюже нажала несколько кнопок.

– Но он же не работает.

– Я вынул аккумулятор. А второй телефон запер в шкафу.

Пришлось пригнуться, потому что телефон просвистел у меня над головой и с шумом врезался в стену: осколки корпуса и электронной начинки разлетелись, словно шрапнель.

– Я вызову полицию и заявлю, что ты удерживаешь меня здесь против моей воли! – завопила она.

– Тогда закажи мясной рулет.

– Что?

– У местной тюрьмы контракт с кафе «Виндбрейкер». У них там потрясающие мясные рулеты.

– Явызываю копов, чтобы они забрали тебя!

Я расхохотался.

– Слишком много народу видело, как ты, крошка, вчера вечером шаталась по местным барам, словно последняя пьяница, так что копы тебя слушать не станут. Плюс у меня есть водитель такси, который под присягой подтвердит, что ты не могла с ним расплатиться. У меня есть бармены, которые видели, как ты тратишь деньги. Помнишь, ты стянула у меня шестьдесят баксов? Или твоя память этого тоже не сохранила? – О расписке я решил не упоминать.

Рот ее безмолвно открывался и закрывался, как у рыбы, выброшенной на берег.

– Ты чертов ублюдок!

– У тебя есть два варианта попасть домой, Эйва. Пообещай, что сделаешь то, о чем я прошу, или… – Я взял ее руку и принялся внимательно осматривать. – Большой пальчик у тебя достаточно трезвый, чтобы сигналить автостопом?

Она выдернула руку и с трудом, покачиваясь, села прямо.

– Я, блин, так и сделаю. Я справлюсь! – И снова упала.

Я вторично обрисовал ей ситуацию в трех предложениях.

– Хочешь домой? Тогда я хочу, чтобы ты встретилась с Медведем. И еще я хочу, чтобы ты пообещала, что встретишься с ним.

– Я хочу домой прямо сейчас!

Чего она хотела на самом деле, по словам Медведя, – это чтобы ушла боль и чувство вины, что означало снова алкоголь. В этой своей роли я чувствовал себя ниже самого последнего подручного на конюшне, но Медведь сказал, чтобы я держался твердо. А еще он был уверен, что если Эйва напьется снова, то будет разбита и не сможет работать в следующий понедельник. У нее на плечах окажется слишком тяжелый груз.

– Я хочу немедленноотсюда

уехать!

Я указал ей на дверь.

– Выход здесь, Эйва, как ты, вероятно, помнишь по прошлому вечеру. Постой… А ты вообще помнишь, что было вчера вечером? История вкратце такова: наша очаровательная молодая патологоанатом двинулась в поход по барам. А закончила она с братьями Гаст, грязными подонками. Одета она была в футболку на голое тело и кепку. Я обнаружил ее сидящей за столиком для пикника: ноги расставлены, сиськи болтаются. Эрл Гаст играл с грудью нашей леди, но она была слишком пьяна, чтобы заметить это. И эта троица собиралась отправиться в ночной круиз на лодке. – Я внимательно смотрел ей в глаза. – На десяток миль в открытое море с братьями Гаст. Догадайся сама, какую цену пришлось бы заплатить за этот круиз, Эйва. А платить пришлось бы долго, всю ночь.

Она крепко зажмурила глаза, и из них брызнули слезы. В возникшей тишине был слышен только шум волн. Наконец она заговорила.

– Я обещаю! – со злостью бросила она, но я знал, что злится она не на меня. – Ты победил.

– Мы с тобой не соревнуемся, – сообщил я ей. – Мы играем в одной команде.

Эйва сказала, что ей потребуется пятнадцать минут, после чего зашла в спальню и закрыла за собой дверь. Я слишком поздно сообразил, что в доме может быть припрятана выпивка. Я распахнул занавески в гостиной и столовой и впустил солнечный свет. Мебель была эклектичной, от старинной до современной, и все подходило одно к другому. На стенах висели картины, хорошо выполненные репродукции Ван Гога, когда он жил в Арле, поля и цветы Франции, плюс немного куртуазности лилий Монэ. Я заметил также несколько мультимедийных работ художника, которого я не узнал, – сияющее смешение красок с шелком и металлической фольгой, абстрактные птицы, замершие на лету на розовых стенах.

Я открывал и закрывал дверцы шкафчиков в кухне, пока не наткнулся на бутылку в полгаллона водки «Очи черные» крепостью пятьдесят градусов, заполненную на одну треть. Никаких смесей или ликеров. Не было ни портвейна, ни бренди, чтобы отметить какой-то особый случай, только это средство скоростного отключения мозга. Выпивка была вылита в раковину, а бутылку я поставил назад в шкаф.

Когда Эйва появилась снова, я находился в гостиной и любовался живописью. По ее хмурому, насупленному виду было ясно, что в спальне или ванной она выпивку не держала. Она натянула выцветшие джинсы и футболку с логотипом госпиталя Святого Джона. Волосы после душа были влажными. Когда она шла, за белыми кроссовками «рибок» тянулся развязавшийся шнурок.

Мы уже стояли на крыльце, когда она вдруг хлопнула меня по руке.

– Ву-упс. Забыла сумочку. Вернусь за ней. Пожалуйста, Карсон, включи в машине кондиционер.

Медведь говорил, что анонимные алкоголики демонстрируют определенное безумие, поскольку снова и снова повторяют одно и то же, ожидая при этом другого результата. Я залез в машину и ждал, пока Эйва обнаружит, что бутылка пустая. Я почти был готов к тому, что она может просто-напросто закрыться изнутри и ждать, пока я не уеду.