Посланница небес
Шрифт:
— Все нормально. Это она, сматываемся.
— Не двигаться, ты у меня под прицелом! — крикнул мне командир отряда и дал своим людям знак отходить.
Он и громила спиной попятились к зеленому внедорожнику. Остальные, глядя на них, отступили к «Ауди». Я подождала, когда бандиты рассядутся по машинам, потом достала из кармана пульт дистанционного управления и привела в действие заряды, заделанные в иконе. Из внедорожника раздалось несколько хлопков, через приоткрытые окна повалил дым. Машина, дернувшись, встала, и находившиеся внутри пассажиры полезли наружу. Их безостановочно
«Ауди», объехавшая внедорожник, притормозила, взвизгнув тормозами. Псевдоспецназовцы выскочили и кинулись на помощь своим шефам, но сами попали в облако газа и были сражены им. Только один успел, подняв автомат, послать в меня очередь.
Я отскочила за «БМВ». Пули прошли мимо. Больше стрелять никто не мог. Все лежали ничком на асфальте и хрипели. Со включенными сиренами и проблесковыми маячками к музею подъехали милицейские машины. Я на всякий случай подняла руки. Одна машина остановилась прямо напротив меня. Из дверцы чуть ли не на ходу выпрыгнул Земляной, подскочил ко мне и, схватив за плечо, потребовал объяснений.
— Вон ваши преступники, охотившиеся за иконой, — указала я на бойцов в камуфляже, распростертых на асфальте у зеленого внедорожника. — Вон тот громила в заблеванной маске — Бубен, правая рука отца Глеба. Он и Рябчик, сговорившись, хотели провернуть это дело. Вам остается только раскрутить обоих и добиться признательных показаний. И сразу предупреждаю, Вячеслав Юрьевич, — обойдемся без слез благодарности. Не люблю я, когда мужчины плачут.
— Чего?! — брови следователя сошлись на переносице.
— Шутка, — пояснила я и крикнула возившимся у машин милиционерам, чтоб не совались внутрь машины, пока газ не выветрится.
— Чем это вы их? — поинтересовался Земляной, с интересом наблюдая, как бандитов оттаскивают в сторону, укладывают лицом вниз и заковывают в наручники.
— Секрет фирмы, — улыбнулась я. — А кстати, у меня, вероятно, есть еще кое-что, доказывающее вину Бубна. Не могли бы вы принести его телефон, Вячеслав Юрьевич?
Пожав плечами, следователь поплелся за телефоном бандита, а я села в «БМВ», включила компьютер и проверила электронную почту. В ней содержалось послание от Юзера. Открыв его, я нашла распечатку пеленга телефонного разговора Рябчика со своим сообщником с телефона целительницы. Тот, кому звонил Рябчик, в момент звонка находился или в здании музея, или очень близко от него.
— Вот, держите, где ваше доказательство? — спросил Земляной, передав мне телефон Бубна. Я посмотрела — номера были совершенно разными — и спросила с надеждой:
— А у него в кармане не было запасной сим-карты?
— Нет, не было, — проворчал следователь. — Неужели что-то не срослось в вашей гениальной теории?
— Я не утверждала, что она гениальная, — сказала я, оправдываясь. — В конце концов он мог выкинуть ту карту, по которой звонил. Зачем ему лишняя улика против себя?
— Ну, что, Евгения Максимовна, подкинуть вас до РОВД в Карасеве? — учтиво спросил следователь. — Там вас очень ждут.
— Я сама доеду, — заверила я, открывая багажник «БМВ». — У меня тут еще одно дело есть. Хочу поговорить с хранителем музея.
— Поговорите, —
— Договорились, — бросила я.
Земляной развернулся и пошел к своим, посмотреть на результаты задержания.
10
В пустынных залах музея стояла тишина. Я нарушила ее в первые же минуты пребывания, сцепившись с билетершей на входе. Бабулька — божий одуванчик ни в какую не желала пускать меня без билета. Объяснение, что я пришла не любоваться произведениями искусства, а передать одно из них музею, ее не устраивало.
— Покупайте билет, как все, и проходите, — упрямо повторила она и, указав на завернутую в материю икону, добавила: — Эту штуку оставите здесь, у меня. С ней в музей нельзя.
— Да что вы говорите? — осклабилась я. — Эту штуку я несу Роберту Карловичу. Позвоните ему и узнайте, можно мне пройти или нет.
— Связи нет, — пожаловалась старуха, положив трубку на место.
Я подала ей свой сотовый:
— Вот, позвоните, а номер я вам продиктую.
— Ой, нет, — билетерша со смущением оттолкнула мою руку. — Я не умею по этим штукам звонить. Внуки мне предлагают купить, но я что-то боюсь.
— Да чего бояться, — буркнула я, набирая номер, — сейчас соединят и дам вам, а вы поговорите.
— Нет, проходите так, шут с ним, — воскликнула билетерша и предупредила: — Но обратно чтоб вас Роберт Карлович вывел, иначе не выпущу. Он сейчас, должно быть, в хранилище. Прямо через зал, там, в конце, дверь, коридор и в конце коридора как раз хранилище. Понятно?
— Думаю, я смогу найти, — ответила я.
В хранилище вела лестница из пяти ступеней вниз. За дверью многоярусные стеллажи, заваленные контейнерами, коробками и ящиками всевозможных размеров. Высоко под потолком светили ряды ламп дневного света. Я пошла по узкому коридору, заглядывая в поперечные проходы. Впереди слышался какой-то шорох, бормотание. В конце коридора в одном из проходов я увидела хранителя, сгорбившегося над металлическим ящиком.
Он сидел ко мне спиной, совершенно поглощенный процессом перебирания мятых исписанных листов бумаги. Мне стало интересно, что он там делает. Неслышно я двинулась к нему, но Роберт Карлович, несмотря на все старания, почувствовал мое приближение и обернулся с искаженным от ужаса лицом.
— Извините, что напугала. Здравствуйте, Роберт Карлович, — сказала я, нацепив дежурную улыбку.
— Черт знает что! — воскликнул хранитель, краснея, отвернулся и стал торопливо пихать все бумаги обратно.
— Я вам кое-что принесла, — сделала я попытку исправить положение.
— Почему вы вообще здесь, — раздраженно проворчал он, отгораживаясь от меня спиной. Его голос звучал немного приглушенно и отражался эхом где-то вверху, под потолками. — Посторонним в хранилище вход строжайше запрещен. На двери даже табличка специальная имеется. Вы что, читать не умеете?
Меня покоробило от слов хранителя, но железная выдержка не позволила выйти чувствам наружу. Голос продолжал звучать ровно и спокойно.