Посланник князя тьмы [Повести. Русские хроники в одном лице]
Шрифт:
Отделавшись от пьяненькой женщины с безголовой фигуркой пионера, Курлюков сложил квитанции, запер их в сейф в кабинете директора и ровно в семь, с сумкой через плечо, вышел из магазина.
— Сергей, к тебе посетительница.
Вместе с лейтенантом Соковым в кабинет вошла полная женщина в черном плаще и огромной хозяйственной сумкой, из которой торчали два батона.
— Вы Николаев, — спросила она сидящего за столом молодого человека.
— Да, я.
— Меня направил к вам дежурный.
— Прошу, садитесь, — следователь убрал
— Моя фамилия Кускова Александра Абрамовна, — посетительница положила перед Николаевым пропуск и паспорт. — Я уже один раз была у вас в милиции, когда восемь месяцев назад меня обокрали. Тогда я перечислила все, что у меня пропало, и солидный мужчина, наверное, ваш начальник, сказал мне, чтобы я походила по комиссионным магазинам, может, где-нибудь увижу свои вещи. Вчера после работы я ездила навестить свою больную подругу в центр и на обратном пути зашла в антикварный магазин. И, представьте себе, сразу же узнала свою лампу, даже попросила ее показать.
— Надеюсь, вы не стали требовать ее назад? — поинтересовался Сергей.
— Как можно. Мне объяснили, чтобы я ни в коем случае не поднимала шум. Вчера ехать к вам было уже поздно, тем более что мне к шести на работу…
— Где вы работаете?
— Кассиром на вокзале. И вот сегодня, сразу же после работы, я бросилась в милицию, и меня направили к вам.
— Вы говорите, лампа. — Николаев постучал ручкой по столу. — А вы не могли ошибиться?
— Что вы, молодой человек?! Я отлично помню эту лампу! Она отлита из бронзы в виде цилиндра, а по бокам две головы, держащие в зубах кольца. У нее был очень красивый абажур в виде стеклянного тюльпана, правда, сейчас его нет, вместо него стоит обычный.
Николаев достал из стола чистый лист бумаги, протянул его вместе с ручкой женщине и сказал:
— Напишите все, что вы сказали, и не забудьте указать адрес магазина.
— Ой, а я не знаю, как называется улица.
— Пишите, что знаете, — сказал Николаев и набрал номер телефона начальника следственного отдела.
— Ну что ж, — выслушал рассказ Сергея майор Гинтарас, — подними дело, ознакомься и займись этой лампой.
— Хорошо, Ян Янович, я сегодня же после обеда отправлюсь в магазин. — Сергей положил трубку и повернулся к Сокову. — Ты не видел моей папки?
— Посмотри в шкафу.
Николаев открыл дверцу и тут же, взвыв, запрыгал на одной ноге вокруг вывалившегося из шкафа арифмометра.
— Зачем ты сунул сюда этот «феликс»? Выкинь ты его на фиг, он мне чуть все кости не переломал!
— Ты что? Это же вещдок, — Володя наклонился, поднял счетную машинку и погладил ее по черному лакированному боку.
— Иди к черту, — вцепившись в ботинок, посоветовал Сергей.
— Все точно запротоколировано, машинка для печатания денег. За ней должны прийти ребята из военной прокуратуры.
— А они при чем здесь?
— Ну как же? Ты не слышал эту историю?
— Если хочешь, можешь рассказать. Но одного я не могу понять, если у тебя лежит такой аппарат, почему ты все время плачешься, что нет денег? Рассказывай.
— Все просто. Два курсанта решили пошутить, взяли арифмометр, склеили
— Поучительная история, — усмехнулся Сергей. — Это надо же быть таким глупцом, чтобы из этой железяки пытаться добиться хоть копеечки. Хотя, знаешь, дай-ка мне попробовать.
— У меня ничего не вышло, — тяжело вздохнул Соков, отдавая «феликс» Николаеву, — может, у тебя что-нибудь получится.
На следующий день старик вновь подошел к Курлюкову.
— Младой человек, когда же выставят на продажу яйцо?
«Вот пристал, как банный лист», — Сергей Иванович сделал вид, что не слышал вопроса.
— Так когда же его выставят?
— Кого? — наконец, оторвался от заполнения квитанции оценщик.
— То яйцо, в желтом футляре, что вы вчера утром соблаговолили принять.
— Ничего не знаю. Все, что было принято, еще вчера выставлено, и, если нет в зале, значит, уже продано. Через три дня можете приходить получать деньги. Не мешайте работать.
— Не пытайтесь меня обмануть, младой человек. То что вы знаете, я уже давно забыл. Как ваша фамилия? — Старик достал из паспорта квитанцию на рамочку и на обратной стороне записал фамилию оценщика. — Думаете, я совсем дурак. Это яйцо было сделано в 1895 году Михаилом Перхиным, одним из мастеров фирмы Фаберже, и подарено Николаем II Александре Федоровне. Оно называлось «Бутон розы». Я вас выведу на чистую воду. Милиция выяснит, куда исчезает народное достояние.
Едва старик ушел, Курлюков водрузил на стойке табличку «Перерыв» и, как ошпаренный, выскочил из магазина. В телефонной будке, как назло, торчала какая-то школьница с портфелем. Дорога была каждая минута, Сергею Ивановичу пришлось постучать несколько раз монетой по единственному, чудом сохранившемуся стеклу, прежде чем она повесила трубку. Дрожащей от нетерпения рукой он набрал номер телефона.
— Александр Кристапович… Да, я. Помните старичка в белом пиджаке… Ну, он постоянно в комке крутится…
Мимо антикварного магазина, надсадно ревя мотором и нещадно чадя, проехал тягач с огромной трехосной машиной на прицепе. Напротив телефонной будки он притормозил.
— Эй, начальник, — высунулась из окошка закопченная голова водителя, — не скажешь, как мне из города выбраться?..
Ровно в пятнадцать часов дверь распахнулась, и толпа, оттолкнув в сторону продавщицу, ринулась в антикварный магазин. Николаев с Соковым вошли следом, но сразу пробиваться к прилавкам не решились, чувствуя, что им не устоять против обладательниц крупных бюстов и молодых мужчин в коротких курточках.