Посланник
Шрифт:
— А почему вы не живете в городе? — спросил Сухов, решая задачу — идти или не идти.
— Я же говорила — Ме, — коротко ответила Селкит, веселость которой улетучилась без следа.
— А то такое Ме? — деликатно спросил Такэда.
— Могучая таинственная сила, управляющая миром. Иногда она приходит в образе богини-воительницы Найт, но чаще безлика, хотя и вездесуща. От нее все наши беды. Если бы она выходила еще чаще, наш народ давно исчез бы.
— И как часто она выходит?
— Раз в пятьдесят лет. Прошло уже сорок семь с момента ее последнего появления.
Такэда подошел к Сухову, сказал вполголоса:
— Уж
— Если бы он был под контролем игв, мы были бы уже мертвы. Идемте, — решил наконец Никита; эрцхаор не показывал присутствия «князей тьмы» — «свиты» Люцифера, к тому же для демонов свиты расстояние не служило препятствием. Если бы они захотели нанести удар, они нашли бы Посланника везде.
Такэда снова поплелся сзади беседующей пары, остро осознавая свою ненужность и вспоминая их появление в доме отца Селкит, номарха провинции, колдуна и мага, воителя и врачевателя со звучным именем Зу-л-Кифл…
Путь от родника к селению, где жили Селкит и ее родичи, оказался достаточно коротким, не более двух километров. Селение — десятка три квадратных башен, окруженное оградой из огромных, наклоненных наружу острых копий, пряталось в скалах, на плоскогорье с отвесными стенами, поднятом над равниной на высоту в триста-четыреста метров. Добраться до него можно было только по висячему мосту или с помощью подъемника, которые охранялись могучими воинами, вооруженными пиками, короткими мечами, скорее всего бронзовыми, и кистенями — тяжелыми колючими шарами на цепях. Начальник стражи, молодой, скуластый, энергичный, был к тому же вооружен плетью наподобие плети Селкит. Пропустил гостей он только после повторного приказа девушки, вспыхнувшей под взглядами Никиты и Толи.
Ни дети, ни старики и женщины на улицах селения не появлялись, лишь изредка проходили одетые в длинные, до пят, рубахи мужчины с грузом на плечах или на тележках да группы обнаженных по пояс воинов. На пришельцев они смотрели косо, и лишь присутствие Селкит заставляло их сдерживать любопытство.
«Мэр» селения, он же номарх, то есть правитель области — нома Кемет, оказался отцом Селкит. Звали его Зу-л-Кифл, и выглядел он как вылитый египетский фараон из земной истории. Он вышел из «дворца» — такой же башни, как и все остальные, разве что украшенной барельефами, — в ослепительно белой галабии — то ли рубахе, то ли плаще, с красным шарфом на шее и красным поясом, обутый в золотые сандалии. В ушах его качались такие же серьги, как и у Селкит, а голову украшала необычная шапочка, сплетенная из золотых нитей.
У него было длинное, надменно-усталое лицо с тяжелым скошенным подбородком и полузакрытыми глазами и седые волосы, но стариком он не был. В каждом его движении чувствовалась сдержанная сила, шаг был легок, а под галабией угадывалась атлетическая фигура если не юноши, то зрелого мужчины. Никита, даже не глянув на индикатор, понял, что перед ним тот, кого он искал, маг и хозяин хрона. Перстень отреагировал на появление номарха зеленой вспышкой, и тотчас же Никите показалось, что кто-то открыл дверцу в голове, заглянул, увидел, что надо, улыбнулся и закрыл. Лицо у Зу-л-Кифла при этом осталось неподвижным, но в глазах мелькнул веселый огонек.
— Привет, Посланник, — сказал он звучным и глубоким голосом. —
— Э-э… — сказал в ответ Такэда.
— Привет, один из Семи, — уверенно произнес Никита.
— Не торопитесь, Посланник, — улыбнулся Зу-л-Кифл, отступил в сторону. — Селкит, проведи гостей ко мне. Прошу простить меня, я вернусь вечером, — обратился он к землянам, — появились неотложные дела. Отдыхайте, здесь вы в безопасности.
— Отец, они спасли меня от хемуу.
— Ты, как всегда, уходишь без охраны и когда-нибудь будешь наказана.
Селкит фыркнула, высокомерно подняла подбородок и прошествовала в дом.
— Оказывается, и дети магов не слушаются родителей, — проявил сочувствие Такэда, реабилитируя себя за растерянность во время знакомства.
— Такова реальность. — Зу-л-Кифл снова улыбнулся и… исчез!
Друзья невольно оглянулись, но хозяин действительно испарился. Им ничего не оставалось делать, как войти в никем с виду не охраняемую резиденцию номарха.
Селкит они увидели через два часа, только после того, как их искупали в огромных чанах юные обнаженные девушки, похожие друг на друга, как сестры, и после вечерней трапезы. Для путешественников это был завтрак, обед и ужин одновременно.
Зал-столовая находился на первом этаже дома, две стены его были прозрачными, как и потолок, и поэтому казалось, что едоки сидят на открытой веранде, но оба точно знали, что извне стены владения номарха кажутся каменными, потолок сделан из толстых каменных перекрытий и прозрачным быть не может.
Были поданы салаты из бобов и трав, а также из какого-то растения, напоминавшего цветную капусту, но со вкусом сладкого перца. Потом вынесли кашу из проса, овсяные лепешки и мясо — на вид телячий язык под белым соусом. «Язык» оказался мясом камеланда, животного, соединявшего в себе признаки верблюда и кенгуру. И завершало обед сладкое: нечто, напоминавшее по вкусу финики и сок бангеро — местной разновидности кактуса, коричневый, тягучий, как сироп, но прекрасно утоляющий жажду, бодрящий и вкусный. Ничего напоминающего вино и другие алкогольные напитки подано не было, а когда Такэда ради любопытства спросил об этом служанку, та его не поняла.
Тот же самый вопрос он задал и Селкит, которая после раздумий сообщила, что существует такой священный гриб — теонанакатл, поев которого человек ощущает опьянение, эйфорию, становится на некоторое время неуязвимым для любого оружия, но потом теряет рассудок и память.
— Но употребление гриба запрещено законом, а больше ничего подобного народ не ест и не пьет.
Селкит вывела их на плоскую крышу здания, и они с интересом посмотрели заход солнца: краски были иными, чем на Земле, но зрелище от этого своего великолепия не потеряло.
Затем Никита, переодетый, как и Толя, в такой же белый халат — галабию, принялся расспрашивать девушку о местных обычаях, разговор перескочил на развлечения молодежи в обоих мирах, и Селкит, пораженная рассказом танцора, слушала его, забыв обо всем, в том числе и о своей роли хозяина и дочери главы государства. Оживилась она лишь тогда, когда Сухов проговорился, что он профессиональный танцор. Оказалось, что Селкит — победительница кемтессий, ежегодного праздника-состязания танцоров, собирающихся со всех концов страны в бывшей ее столице Соут-Хорре.