Посланник
Шрифт:
Конечно, ее собственный жизненный опыт сложно назвать располагающим к излишней доверчивости. Ничего удивительного, что она не может понять... Виктория резко оборвала это направление мыслей.
Она протянула браслет мужчине.
– Надевайте и идемте.
Тот смотрел на нее, будто на ударивший по голове кирпич.
– Вы мне это отдаете?
– Конечно. – Она постаралась придать своему голосу должную долю изумления. – Вы его нашли, вы на него настроены, умеете с ним обращаться. Вы его владелец.
Бесконечно
А она... она даже имени этого человека не запомнила.
– Это вещь чужих, – хрипло сказал безымянный мужчина. – Их ловушка.
– Да, – просто признала Избранная. – Вещь чужих. Наше искушение. И я не буду отрицать, что искушение это очень и очень опасно. Но в умелых руках оно может стать оружием. А любое оружие имеет две стороны... может быть повернуто и против прежних хозяев. Если, – тут она позволила себе первую за весь вечер циничную усмешку, – мы где-нибудь раздобудем эти самые умелые руки. Пока же это оружие – единственное, что у нас есть.
– Чертово оружие и служит прежде всего самому черту!
– Да. Но у вас есть идеи лучше? Кроме как оставить этим самым чертям весь наш мир...
Какое-то мгновение ей казалось, что он просто развернется и уйдет, оставив ее стоять с браслетом в протянутой руке. Это, безусловно, было самым умным, что бедняга мог сделать в данных обстоятельствах. Но бородатый мудрец стремительным, грубым движением выхватил драгоценность и защелкнул его на темном, мускулистом запястье, точно наручники. Виктория вновь улыбнулась – устало, без юмора и немного разочарованно.
«Не стоит так быстро сбрасывать его со счетов», – задумчиво протянул внутренний голос, но Виктория лишь отмахнулась, мечтая о горячем чае и нескольких часах спокойного сна.
– Пойдемте. – Девушка поднялась на ноги и повернулась к двери... И застыла, когда мужчина вдруг положил шершавую ладонь на ее предплечье. Первый физический контакт, который он себе позволил.
– Погоди.
Она замерла, медленно, как это делала Natalie, перевела взгляд на темные пальцы.
– Да?
– Я... подумал, что могу еще кое-что рассказать.
– Да? – Пришлось приложить определенное усилие, чтобы изгнать из голоса нетерпение. Но где-то внутри вспыхнул огонек заинтересованности.
– Когда... когда я впервые увидел эту летающую тарелку, я, признаюсь, так испугался, что даже думать не мог. Но потом, позже, я наблюдал за этими штуками и пытался разобраться... ну, как я разбирался с особенно сложными клубками нитей.
– Да? – Усталость как рукой сняло.
– И... мне кажется, я нашел способ немного управлять ими. Кажется.
– Ага. – Теперь уже она поймала его рукав и осторожно подвела обратно к стулу, усадила. Сама уселась не напротив, а под углом в девяносто градусов, развернувшись всем телом в сторону собеседника и спрятав руки под столом, чтобы скрыть их дрожь. – А вот это действительно... занимательно. Паутины... Хм... Похоже, наш разговор затянется. Давайте я попрошу принести чай с бутербродами, что ли...
Много часов спустя она сидела на подоконнике, кутаясь в одеяло (центральное отопление давно уже, стало чем-то из области фантастики), и мысли ее сквозь пелену усталости были ясными, холодными клинками. Наконец-то. Наконец. Ключ к декодированию схемы чужих. Надо было бежать, рассказать всем о долгожданном прорыве, но накатила странная апатия. Для малейшего движения требовалось почти непосильное напряжение... а перед глазами танцевали сложные нитевидные узоры.
– Как ты? Все еще не можешь уснуть? – спросил тихий, смягченный еле заметным китайским акцентом голос.
Виктория чуть повернула голову в сторону незаметно оказавшегося рядом Ли-младшего, ее профиль четко обрисовался на фоне морозного стекла. Потребовалось странно много времени, чтобы сообразить, о чем он говорит, прежде чем вспомнила: на занудливую задачу интервьюирования ее посадили после того, как тошнота и головокружение сделали девушку временно непригодной для работы с тонким менталом. Опять Олег что-то учинил.
– Жива. Что?.. – Для собрата по ученичеству не требовалось уточнять, что именно она имеет в виду под этим вопросом.
– Учитель устраивал диверсию, чтобы прикрыть группу ребят, забравшихся слишком далеко в закрытые уровни. Ну и... перестарался.
– Угу.
«Перестарался». Как... неадекватно это слово описывало большинство выходок Олега. Знакомая ненависть вспыхнула было, но тут же затихла, не имея сил разгореться ярче. Может, потом, когда она выспится. Так просто это очередное унижение Виктория спускать со счетов не собиралась.
– Сам-то ты как?
Слепой мальчик чуть улыбнулся.