После игры
Шрифт:
Если бы я начал чувствовать, что это из-за него, я бы ушел, чтобы причинить ему боль. Это никогда бы не сравнилось с той болью, которую он причинил нам, но это все, что у меня было в качестве оружия. Я сосредоточился на том, чтобы увидеть Райли сегодня вечером, и это помогло мне выбросить из головы мысли об отце.
— Отличная тренировка, — сказал тренер, проходя мимо меня. — Чтобы на тебя ни нашло, оставь это. Лучшая игра в твоей жизни, я и не знал, что все может стать намного лучше.
Горечь того, что на меня
Мне потребовалась вся моя сила воли, чтобы не захлопнуть дверь спальни и не запереть ее, когда я вошел в свою комнату. Его не было дома, несмотря на то, что время было больше восьми вечера. Его работа допоздна и в нерабочее время на самом деле не работа. Это был трах. Чертов сукин сын.
Я бросил одежду в сумку и быстро принял душ, затем надел джинсы и чистую футболку. Мне нужно было увидеть Райли. Она бы меня успокоила. Мне хотелось ударить кого-нибудь или что-нибудь. Все что угодно, лишь бы вытащить из себя всю эту агрессию.
— Ты в порядке? — Спросил Гуннер, идя рядом со мной, когда я выходил из раздевалки.
— Да, — ответил я, не желая ни во что с ним ввязываться.
— Ты совсем другой. Сердитый. Какое-то дерьмо происходит, и ты держишь его при себе. Напоминает мне… меня.
Во мне не было ничего похожего на него. Он был холодным, бессердечным ублюдком, когда хотел им быть. Я никогда таким не был.
— Я в порядке. Просто трудный период. Не хочу об этом говорить.
Он вздохнул.
— Бывал там. Но я нашел кое-кого, с кем можно поговорить, и она стала той, которая не дала мне утонуть или сойти с ума. Тебе нужно с кем-то поговорить.
Я и говорил. С одной девушкой, которую он ненавидел больше всех остальных. Если я скажу ему об этом, он заткнется нахрен.
— У меня есть с кем поговорить. Мне не нужно ничье одобрение.
— Ты ведешь себя так, будто это моя вина. Что, черт возьми, я сделал?
Он позволил своей семье разрушить жизнь Райли. Он все еще делал это. Вот что он, черт побери, сделал. Я глубоко вдохнул и попытался успокоиться. Спорить с ним об этом прямо здесь, когда я был взвинчен от дерьма, что творил мой отец, было не лучшим способом с этим справиться.
— Просто отойди и дай мне пройти, — сказала я ему, когда мы подошли к моему грузовику.
— Все хорошо? — спросил Уэст, выходя из своего грузовика, чтобы посмотреть на нас обоих.
— Нет, парится из-за чего-то. Разве ты не видишь этого? — ответил Гуннер.
— Я думаю, что отступить и оставить его в покое — сейчас лучшая идея, — сказал ему Уэст.
Я рывком распахнул дверь и забрался
* * *
Подъехав к дому Райли, я подумал, не последовал ли за мной Гуннер. Я почти был уверен, что это так. Я устал от секретов. Сейчас в моей жизни их было слишком много.
Райли не должна была оставаться тайной, и Лоутоны должны были принести ей извинения и дать шанс снова жить свободно в этом городе. Входная дверь открылась как раз в тот момент, когда я вылезал из грузовика, и оттуда вышла Райли в обтягивающих джинсах, которые облегали ее удивительные ноги, и голубом свитере, который подходил к ее глазам. Но Бриони с ней не было.
— Привет, — сказал я, идя ей навстречу.
— Тебе не нужно было подходить к двери.
— Нужно. Ты это заслужила.
Она покраснела и, ее глаза загорелись.
— Бриони поужинала с моими родителями и сегодня не выспалась. Мама сказала оставить ее дома, чтобы уложить ее спать пораньше.
Значит, остались только мы. Как бы сильно я не хотел провести время с Бриони сегодня вечером, было бы лучше, если бы она не была с нами. Мой гнев все еще съедал меня, где-то под кожей, и если кто-нибудь столкнется со мной, это будет ужасно.
— В следующий раз мы пойдем раньше, ради нее, — пообещал я.
Я открыл дверь грузовика для Райли, и она забралась внутрь. Как только я закрыл ее, мимо дома проехал грузовик Гуннера. Он замедлился, и наши взгляды встретились. Вот и все. Теперь он знал, но я разберусь с этим. По крайней мере, одной тайной в моей жизни станет меньше.
Я повернулся и, направилась к своей двери. Когда я забрался внутрь, то подумал о том, чтобы не рассказывать ей о том, что только что произошло. Но это должно было кончится и, сегодня вечером, возможно, будет конфликт. Гуннер был слишком вспыльчив, чтобы этого не произошло.
— Гуннер только что проехал мимо, — сказал я ей и завел машину.
— Мне нужно выйти?
Я повернулся и посмотрел на нее.
— Нет. Гуннер не контролирует мою жизнь.
Ее обеспокоенный взгляд заставил меня наклониться и поцеловать ее.
— У тебя сейчас слишком много дел, чтобы справляться и с этим.
Это было наименьшей из моих забот. То, что мир моей матери был разорван на части и разрушен, заставило истерику Гуннера казаться безмолвной.
— Ему нужно прийти в себя, — сказал я ей. — Сейчас самое подходящее время для него, чтобы разобраться и повзрослеть.
Она издала тихий смешок.
— Это будет не так-то просто, — сказала она мне.
— Мне плевать на легкость. Я забочусь о тебе.
То, как она, казалось, расслабилась и наклонилась ближе ко мне, означало, что я был абсолютно честен. Ей это нравилось. И мне тоже.