После игры
Шрифт:
— Позвони мне, если понадоблюсь, — сказала Райли, когда я припарковался. — Я буду держать телефон рядом.
Я вздохнул.
— Я хотел бы не сталкиваться с этим. Но если она узнает, то будет раздавлена. Я не могу не пойти домой. А если она не знает, то ему придется рассказать ей. Я сказал ему, что знаю. Я не могу позволить этому затянуться. Что, если она узнает другим способом или, не дай Бог, войдет, как я, и поймает их?
Она ничего не сказала, потому что знала, что я прав. К этому нечего добавить.
— Спасибо, что пришла
Она грустно улыбнулась мне.
— Хотелось бы, чтобы тебе стало легче. В обоих случаях.
Я наклонился и поцеловал ее в губы. Пробуя ее на вкус и находясь так близко, как будто облегчал боль. Она заполнила часть меня, которую вырвал мой отец. Я нуждался в ней.
Когда ей кто-то был нужен, рядом никого не было. Это убивало меня каждый раз, когда я думал об этом. Она была такой щедрой и доброй. Она не таила обиды или горечи от того, через что мы все ее заставили пройти.
Я неохотно прервал поцелуй. Я не мог оставаться с ней всю ночь, как бы мне этого ни хотелось. Я должен был пойти домой и разобраться со своей проблемой.
— Я провожу тебя до двери, — сказал я ей, и она покачала головой.
— Нет. Езжай домой. Ты можешь спокойно понаблюдать, как я войду вовнутрь. Нет причин идти со мной. Ты должен вернуться домой и позаботиться о своей маме.
В другой ситуации я бы поспорил, но сегодня она была права. Я задержался дольше, чем следовало. Я должен быть дома.
— Спокойной ночи, — сказал я ей, и слова” Я люблю тебя " чуть не сорвались с моего языка. Я остановился, прежде чем они вылетели. Так легко. Так быстро.
Дерьмо.
— Спокойной ночи, — ответила она, и я молча наблюдал, как она вылезла из моего грузовика и вошла к дому.
Дерьмо. Мне не нужно любить ее. Не сейчас.
По дороге домой слова "Я люблю тебя" снова и снова звучали в моей голове, отвлекая меня, пока я не остановился позади грузовика отца. Он был здесь. Внизу горел свет.
Я оставил Мэгги на поле с Уэстом, так что, тут будем только мы. С правдой.
Сделав глубокий вдох, я взял себя в руки и направился внутрь. Каждый мой шаг был тяжелым, полным страха. Страх перерос в ярость, и к тому времени, когда я открыл дверь, мне больше всего хотелось увидеть, как мой отец уходит из нашей жизни и никогда не возвращается.
Я слышал их голоса, и хотя они не кричали и не плакали, в их голосе чувствовалась тяжесть. Я пошел на звук и обнаружил их в кухне, сидящими друг напротив друга за столом.
Глаза моей матери были опухшими и красным от слез, которые уже высохли. Она выглядела сильнее, чем я ожидал. Знала ли она правду?
— А она знает? — В упор спросил я, не давая ему возможности соврать.
Он едва мог смотреть на меня.
— Да.
Я подошел к ней и обнял за плечи. Она потянулась и похлопала меня по руке.
— Нам всем нужно поговорить, — сказала она, — о том, как мы будем жить дальше.
Вот и все. Момент, когда эта семья
Я сел на стул рядом с мамой, и обратил свое внимание на отца. Я хотел, чтобы он заговорил. Это была его катастрофа. Она не должна ничего мне объяснять.
— То, что ты увидел, было ошибкой…, - начал он.
Я не собирался позволять этому ублюдку лгать.
— Что именно? Что у тебя были спущены штаны и голая женщина на столе в офисе? — С отвращением спросил я.
Он поморщился и посмотрел на мою мать.
— Я не это имел в виду. За последний год мы с Мирандой много работали вместе. Нас просто занесло. В браке иногда люди проходят через трудные периоды, и это открывает дверь для такого рода случаев. Я совершил ошибку, позволив этому случиться. Я был слаб и никогда не прощу себя за то, что причинил боль твоей матери… и тебе.
Я издал смешок, полный ненависти.
— Господи, это самое дерьмовое объяснение, которое я когда-либо слышал. Твоя жизнь не была трудной. Она все для тебя делала. Она-то, что делает этот дом домом. Она! — Закричала я, указывая на мать. — Именно поэтому я такой, какой есть. Она. Все из-за нее. Так что это твое оправдание трудным периодом — это повод засунуть свой член туда, куда ты хочешь.
— Брейди, — Мамин голос сорвался, но я услышал мольбу, она просила меня, таким образом, остановиться.
Отец вздохнул и посмотрел на мать, потом снова на меня.
— Я переезжаю. Ты, твоя мама и Мэгги останетесь здесь, я буду оплачивать счета, и в ближайшие недели мы решим, что будем делать дальше.
— Я подаю на развод, Бун. Я уже говорила тебе об этом, — сказала мама, ее голос был тверже, чем я ожидал.
Он выглядел побежденным, и я хотел, чтобы он выглядел разорванным на части, как чувствовал себя я, как чувствовала она. Поражения было недостаточно. Ему нужно было почувствовать агонию.
— Как хочешь, — наконец сказал он.
Мама встала.
— Я иду в свою комнату. Я полагаю, у тебя есть все, в чем ты нуждаешься, — сказала она, не глядя на моего отца.
— Да.
Она наклонилась и поцеловала меня в макушку.
— Спокойной ночи, — прошептала она и вышла.
Отец не сделал ни малейшего движения, чтобы уйти, и я повернулся к нему.
— Я никогда тебя не прощу. Я надеюсь, что ты умрешь одиноким стариком с таким большим сожалением и печалью, что не сможешь найти счастья. Даже после смерти. Ты разрушил нас, но у нас все будет хорошо. Ты не выиграл. Тебе никогда хорошо не будет. — Я встал. — Не приходи на мои игры. Не приходи на мои тренировки. Держись от меня подальше. Я не хочу иметь с тобой ничего общего. Наслаждайся своей блондинкой и осознанием того, что она все, что у тебя есть. Это если она, конечно, бросит своего мужа.