После нас - хоть потом
Шрифт:
– Кто отстанет или с ноги собьется, - сразу же предупредил он, - буду кунать на пятом мосту! Шагом… арш!
Колонна голых чумазых душ двинулась вдоль скальной стены. Бушлатики на амнистированных сгорели еще на марше через город Дит, где из каменных гробниц с воем рвалось прозрачное высокотемпературное пламя.
Мрачный Тормошило подождал, когда колонна пройдет мимо полностью, затем с треском развернул нетопырьи крылья и, перехватив поудобнее черный от смолы багор, прянул ввысь.
Фрол Скобеев шел, не сбиваясь с
Додумались начальнички: православных - в Чистилище! Что хотят - то творят…
– Эх, Ваня… - тихонько вздохнул Фрол.
– Разговорчики!
– немедленно проскрежетало над головой, и шорох перепончатых крыльев унесся к хвосту колонны.
Вскоре они достигли обещанного пятого моста. Внизу побулькивала черно-зеркальная смола, из которой то здесь то там всплывал взяточник и тут же опрометью уходил на дно, страшась угодить под багор какого-нибудь беса-загребалы. Тянуло жаром.
– Стой!
– взвизгнуло сверху. Колонна стала.
– Ты что же, нарочно надо мной издеваешься?
– истерически вопил Тормошило.
– Ты уже который раз споткнулся, гад?
Затрещали крылья, мелькнул острый крюк багра, и сосед Фрола, подхваченный под плечо, взмыл из строя. Трепеща перепонками, Тормошило завис над черно-зеркальной гладью и дважды макнул провинившегося в смолу.
– В строй!
Черная, как негр, душа, подвывая от боли, вскарабкалась на мост и заняла свое место.
– Продолжать движение!
– с ненавистью скомандовал Тормошило и спланировал на основание одной из опор, где, свесив копыта, сидел еще один бес-загребала по кличке Собачий Зуд.
– Зря ты… - равнодушно заметил он опустившемуся рядом Тормошиле.
– Амнистированных все-таки в смолу кунать не положено. Смотри, нагорит…
– С ними иначе нельзя, - отвечал ему нервный Тормошило.
– Им поблажку дай - роги отвернут в два счета… А что, Хвостач здесь?
– В город полетел, - отозвался Собачий Зуд, притапливая багром высунувшуюся из смолы грешную голову.
– Насчет дегтя…
Тормошило насупился.
– Скурвился Хвостач, - мрачно сообщил он.
– Как тогда начальником поставили - так и скурвился…
Собачий Зуд притопил еще одного грешника и с любопытством поглядел на товарища.
– А что у вас с ним вышло-то?
– Да не с ним!
– с досадой сказал Тормошило.
– Третьего дня дежурю в реанимации… Ну из-за этого… Да ты его знаешь! Там взяток одних… Все никак помереть не может!
– Ну-ну!
– Ну вот, стою, жду, багорик наготове… И вдруг - фрр!
– влетают…
– Кто?
– Да эти… пернатые… с Чистилища! Один зеленый, с первого уступа, а
– Как что, говорю, грешника жду.
– Ты что, говорят, угорел? Грешника от праведника отличить не можешь?
– Это где вам тут праведник, спрашиваю, это он, что ли, праведник? Вы на душу его посмотрите: копоти клок - и то чище!.. А они, представляешь, в рыло мне смеются: ладно, говорят, отмоем… А? Ничего себе?
– Д-да… - Собачий Зуд покрутил головой.
– Ну я разозлился, врезал одному багром промеж крыл… Короче, я - на них телегу, а они - на меня…
Собачий Зуд слушал, сочувственно причмокивая и не замечая даже, что во вверенном ему квадрате из смолы торчат уже голов десять с приоткрытыми от любопытства ртами.
– Ну а душа-то кому пошла?
– Да никому пока… - расстроенно отозвался Тормошило.
– Опять откачали… Может, ему мученик какой родственником приходится, откуда я знаю!.. Нет, но ты понял, что творят? Начальнички…
– А Хвостач, значит, связываться не захотел?
Тормошило открыл было рот, но тут сверху послышался треск крыльев и звонкий поцелуй пары копыт о каменное покрытие моста. Головы грешников мгновенно спрятались в смолу.
– О!
– Скривившись, Тормошило кивнул рогом.
– Легок на помине. Сейчас начнет орать, почему колонна без присмотра…
Над гранитной кромкой показалось ликующее рыло Хвостача.
– Эй, загребалы!
– позвал он.
– Посмеяться хотите?
– Ну?
– осторожно молвил Собачий Зуд.
– У Харона ладью угнали!
– распялив в восторге клыкастую пасть, сообщил Хвостач.
– Ох и начнется сейчас!..
– Ударил крыльями и понесся ласточкой к следующей опоре.
Загребалы ошарашенно переглянулись. Первым опомнился Собачий Зуд.
– Бардак… - безнадежно изронил он и притопил со вздохом очередного не в меру любопытного взяточника.
4. КОМАНДИРОВАННЫЕ
Лепорелло:
– Проклятое житье. Да долго ль будет
Мне с ним возиться? Право, сил уж нет.
Грязный отвратительный буксир, впряженный в допотопную ржавую баржу, стоя, можно сказать, на месте, с тупым упорством рыл зеленоватую волжскую воду. Злобился и ворчал бурун. На баке над распростертым телом товарища стояли и беседовали два матроса. Один - коренастый, насупленный, весь поросший густым проволочным волосом. Другой - румяный красавец с придурковатым, навсегда осклабившимся лицом.
– Ишь!
– злобно цедил коренастый, с завистью глядя на привольно раскинувшеся тело.
– Залил зенки с утра - и хоть бы хны ему!