После нас
Шрифт:
– Кому?! – Густав поперхнулся крекером и закашлялся, стуча себя по груди. Во все стороны полетели крошки.
Семен сходил на кухню и принес жестяную кружку с водой. Странник с благодарностью взял ее и выпил чуть ли не залпом, стараясь одновременно подавить кашель и промочить сухое от консервов с крекерами горло.
– Легиону, – продолжил Семен, забирая кружку обратно. – Они верят в Легион и думают, что находятся под его защитой. Какой-то бред в общем-то. Верят, что придет день и придет Легион, чтобы забрать их с собой куда-то. Наверное, в райские кущи.
– Ты, стало быть, в Легион не веришь?
–
– Ну, например, я.
– Ты?! Да не разыгрывай меня.
– Я правду говорю. Можешь спросить у Маркова. – Густав доел консервы и теперь аккуратно пальцем собирал остатки со дна, стараясь не зацепиться за острые края отогнутой крышки. – Я видел Легион прямо как тебя.
– Или прямо как вчера?
– Вчера было не то, галлюцинация. А вот Легион мы с Марковым видели вместе, так что тут никаких вариантов про сотрясение и помешательство, все происходило на самом деле.
– Так я и поверил. – Семен усмехнулся и поправил прическу, глядя в заляпанное и подбитое с одного бока зеркало, висящее на стене.
Стены тут покрывали шершавые светло-желтые обои в мелкий синий цветочек. Возле кровати они уже вытерлись и смотрелись не слишком хорошо, как будто кто-то упорно вылизывал их жирным, мокрым языком.
– А ты поверь, Семен, поверь. Как-никак я странник. Ты же прожил всю свою жизнь здесь, в городе.
– Это да, но ведь и я много повидал. Мы с ребятами достаточно исследовали здешние места. Ходили далеко, дальше, чем ты можешь себе представить.
– Уж я-то да. – Теперь пришла очередь усмехаться Густаву.
– Я не в том смысле. Просто ты думаешь, что мы – дикари, как вы нас называете, правильно? Сидим тут, пожинаем плоды того, что осталось после предков, и тихо умираем. Но на самом деле все не так. Я общался с мужем матушки Марии. Он поначалу тоже был таким непримиримым, как ты, но обстоятельства… или вера в Бога изменили его. И он понял, что все в этом мире строится не так, как вы, странники, себе представляете.
– А как же?
– Мы многим интересуемся. Я, например, знаю Тиски как свои пять пальцев. Знаю, где живут муты, знаю, где можно охотиться, пить, найти пропитание или настоящих дикарей – тех людей, которые хотят жить в одиночестве, без братьев и сестер. Я знаю много полезного об этом месте. Я бывал даже в краю висельников и в курсе, где живут люди Бояра.
– Да? – Густав быстро поднялся со стула и нервно облизнулся. – Где же они живут?
– Хочешь их навестить? – Семен оперся плечом на стенку и внимательно посмотрел на странника.
– Допустим, хочу.
– И у нас ты не останешься?
– Послушай… – Густав почесал затылок и вдруг спросил: – Мне же надо умыться? Мы вроде как опаздываем?
– О, точно. Давай тогда быстрее, в ванной стоит бидон с водой, я проверил уже.
Странник проскочил мимо Семена, вышел в коридор и без труда нашел ванную. Все здесь было абсолютно такое же, как и в той квартире, в которой он собирался заночевать еще вчера, но обстоятельства решили иначе.
Вода оказалась прохладной, но не ледяной. Фыркая, Густав умылся, обтерся по пояс, выдавил
Со щетиной проблемы складывались примерно такие же, только здесь суть заключалась в том, что бритва странника уехала вместе с кораблем и Бояром в неизвестном направлении. Поэтому пока он решил походить с быстро отрастающей бородой, редкой в районе щек и почему-то густой вокруг рта и на шее. Опять же наследство от отца. Тут он хорошо постарался, ничего не попишешь.
– Так почему же ты не хочешь остаться у нас? – снова спросил Семен, держа полотенце наготове.
– Потому что я странник. Я не могу сидеть в городе. Неделя, две, три. Месяц. Я свихнусь, честное слово, я никогда не находился в одном месте больше трех-четырех дней. Это не мое. Меня тут ничего не держит да и не может удержать в принципе!
– Ну, а если попытаться?
– Слушай! – Густав оперся на край ванной, вода холодными струйками стекала с волос и билась о белую никелированную поверхность. – Ты можешь полизать себе яйца? Собака вот может, а ты нет. И я нет. Потому что мы с тобой не собаки. Я, Семен, не городской житель, я странник. Тут различие не в названиях, тут все дело в образе жизни и смысле… жизни же.
– Все с тобой понятно. Просто я подумал: вдруг ты захочешь помочь нам всем? Я так понимаю, ты не обычный человек, не пустая оболочка, у тебя много знаний и опыта, они могли бы пригодиться всей семье… А что означает эта татуировка у тебя на спине?
Семен кивнул на черную перевернутую восьмерку, выбитую между мускулистых лопаток странника.
– Это как раз то, о чем мы с тобой говорим. Она отражение моей души и означает бесконечность. Если бы ты сделал себе похожую татуировку, то знаешь, что там было бы?
– Что?
Семен подал полотенце, и Густав осторожно вытер лицо, затем тело и подсушил уже порядком отросшие волосы.
– Одно лишь слово – «Тиски» там значилось бы. Это твой мир. А мой мир бесконечность. Ехать куда глаза глядят и не оглядываться назад.
– Понятно. Наверное, ты прав.
– Конечно. Ну так что, покажешь, где живет Бояр?
– Покажу. – Семен повесил полотенце на пластиковый держатель. – Но не сразу. Потому что одному или даже с твоим другом, Михаилом, вам не справиться. Все не так просто, как ты думаешь.
– Но ты мне хотя бы объяснишь, в чем там дело? А тогда уже мы на ходу и план придумаем, как вернуть корабль. Силой или уговорами.
Густав пригладил волосы, прополоскал рот, надел футболку, и они пошли на службу. В подъезде еще царила прохлада, а вот на улице уже припекало. Основная масса жителей дома к тому времени собралась возле церкви, окружив ее и не заходя внутрь, так как для всех там не хватило бы места. Отец Захарий стоял возле открытого входа на сколоченном из досок постаменте и совещался с матушкой Марией.