После нашего разрыва
Шрифт:
Если бы она не ахнула тихонько, Зак никогда бы не увидел ее сидящей на нижней ступеньке лестницы, обхватив колени руками, Вайолет сражалась, чтобы сдержать слезы, которые виднелись за ее очками.
Мужчина не шевельнулся, но глазами метнулся к ней.
— Ты слушала.
Посмотрев вниз, девушка кивнула.
Он положил гитару на подушку рядом с собой.
— Вайолет?
— Ты знаешь слова? — спросила она. — Стихотворения? «Clair de Lune» Верлена?
Конечно, Зак знал, но покачал головой.
Вайолет говорила
— Оно начинается: «Твоя душа — уединенный сад...»
— А дальше?
— «В аллеях бродят одиноко маски, загадочен, но мрачен маскарад...», — она остановилась и улыбнулась, понимая, что он знал стихотворение Верлена. — «И в звуках лютен грусть, печальны пляски...»
— Почему? Почему они грустны? — спросил мужчина, его вопросы вели ее будто по хорошо освященному пути, его глаза были полны надежды и сожаления, нежности.
— «Над счастьем невозможным загрустив, слилась та песнь с Луны лучами света...»
— Лунным светом?
— М-м-м. «А в дивной грусти лунной тишины, где птицы зачарованные дремлют, слышны рыданья льющейся воды, но им лишь мраморные плиты внемлют».
Эти слова повисли между ними в течение долгого времени, пока не исчезли, как последние ноты песни. Вайолет прикусила верхнюю губу и провела рукой по своим прямым волосам.
— Это было так красиво. Однажды ты играл это для меня. Однажды...
Зак наклонился вперед, оперевшись локтями о колени, чтобы отразить ее. Выражение лица Вайолет, после того как она прервала их поцелуй, все еще заботило его — не потому, что она осуждала его, а потому, что мужчина ненавидел ее разочарование.
— Сейчас я выгляжу иначе, чем тогда, — выдавил мужчина.
— Да, так и есть.
— Это просто костюм. Внутри я все тот же, Вайолет.
— Ты, — она оттолкнулась от ступеньки. — Возможно, это именно то, что меня и тревожит, Зак.
Он встал, внезапно рассердившись на нее.
— Ты думаешь, что это совпадение? Мы оба появляемся в том же доме в глуши? Оба свободны? Хотим...
— Хотим чего?
— Чего-то реального. Значимого. Чего-то... красивого.
— Я никогда не говорила, что хочу...
— Ты и не должна была. Я вижу по твоим глазам, что жизнь сложилась не так, как ты хотела, — Зак замолчал, потирая фиалку на своем запястье. — Это вселенная говорит нам что-то, Вайолет. Это судьба.
— Судьба? Судьба! И что это значит? Я появляюсь здесь, как и ты, и... и ты играешь «Clair de Lune», мы читаем стихи, а потом что? Мы снова лучшие друзья?
Он переплел дрожащие пальцы, предаваясь неожиданной фантазии пересечь комнату, взять ее на руки и целовать, пока нес бы в свою спальню.
— Мы никогда не были друзьями, — мягко сказал мужчина, припоминая слова, сказанные ею давным-давно.
Вайолет усмехнулась, но глаза излучали ярость, смятение и, возможно, тоску.
— Ох, я поняла! Я должна снова в тебя влюбиться? Или просто лечь в твою кровать? Это та судьба, которую
Поджав губы, Зак отвел свой взгляд в сторону.
— Полагаю, что знаешь.
— Ты разбил мое сердце, — прошептала девушка.
— Ты двинулась дальше довольно быстро, — сказал он, откинувшись на спинку дивана и скрестив руки на груди, как делала она. Зак возненавидел себя сразу, как только слова покинули его рот, и пожелал, чтобы мог вернуть их обратно.
— Ох! О! Зак! — ее лицо исказилось от удивления и гнева. — Разве я не слишком долго убивалась по тебе? После того, как ты меня отверг? Как ушел от меня? Когда я практически умоляла тебя хотеть меня? Разве я недостаточно долго ждала, чтобы узнать, передумаешь ли ты?
— Вайолет, я не это имел в виду. Я сказал херню.
— Это уж точно, — Вайолет повернулась, чтобы подняться по лестнице, а затем обернулась, посмотрев ему в глаза, мерцающим яростью взглядом. — Ты ушел от меня, когда я открыла тебе свое сердце, рискнула. Я сказала тебе, что влюбляюсь в тебя, а ты...
— Я не могу этого изменить. Если бы я мог вернуться назад во времени и изменить свою реакцию, клянусь тебе...
— Но ты не можешь! — она заправила волосы за ухо. Зак видел, как она пыталась успокоиться, быть взрослой, разумной, быть Вайолет из Гринвич, чьи идеальные волосы всегда были на своем месте. Когда девушка снова заговорила, использовала это дерьмовый, культурный акцент, что он ненавидел. — Так или иначе. Это было тысячу лет назад. Я тебя больше не знаю, Зак.
— Ты можешь злиться и страдать, сколько хочешь, но это неправда. Ты знала меня тогда. И знаешь сейчас.
— Может быть, — тихо согласилась девушка, посмотрев на гитару. — Но мне бы хотелось, чтобы это было не так.
— Вайолет...
Ее глаза были ясными и уверенными, когда встретились с его, голос низким и серьезным, когда она сказала:
— Не надо. Мне нужно, чтобы ты оставил меня в покое.
Затем, в третий раз за несколько часов, Вайолет повернулась и ушла от него.
Глава 7
Зак выполнял ее просьбу.
Помимо случайного звука включения и выключения воды, не было ни единого другого признака, что он делил с ней дом. Из своего уютного гнездышка на палубе, освященного солнцем, она видела, что его внедорожник все еще был припаркован на подъездной дорожке, поэтому Вайолет могла предположить, что мужчина работал в подвале, в студии звукозаписи. Зак не выходил на свет. Ни разу за последние два дня. Единственным доказательством его фактического присутствия был вымытый стакан, поставленный сушиться на кусочек бумажного полотенца возле раковины воскресным утром. Было бы не трудно поверить, что она была совсем одна... если бы девушку не отвлекал тот факт, что это было не так.