После наступления темноты

Гифьюн Грег

"Кто?" Она беспокойно огляделась по сторонам. "О чем ты говоришь? Ты меня пугаешь".

Он вытер пот со лба, по которому пробежала дрожь. "Я... я знаю, прости, но на твоей крыше кто-то был, ясно? Нам нужно уйти с улицы, это небезопасно".

Она ошеломленно смотрела на него.

"Черт возьми, я не буду играть в эти чертовы игры! Нам нужно убираться отсюда!"

Роуз обняла себя за плечи. "Думаю, тебе лучше пойти домой, Гарри".

"Ладно, послушай, это..." Он бешено зашагал, понимая, что это лишь вопрос времени, когда ночь оживет и заберет их. "Человек... по всему району есть такие люди, и

они пишут эти странные символы в шкафу, и я знаю, это кажется безумием, но, Роуз, я не думаю, что они люди, и они... я знаю, как это звучит, но, пожалуйста, послушай меня".

Она выглядела так, как будто ждала, что будет дальше.

"Они следят за нами прямо сейчас", - сказал он ей. "Нам нужно попасть внутрь".

"Ты выглядишь так, будто не спал несколько дней. Иди домой и поспи".

Он смотрел на скат ее крыши. Что-то шевельнулось на краю его зрения? "Не оборачивайся", - прошептал он. " На крыше".

"У тебя галлюцинации".

"Ты не понимаешь".

Беги. Просто беги. Вернись в дом, где безопасно. Оставь ее.

Роуз зачесала прядь светлых волос за ухо и попыталась изобразить улыбку, в которой было поровну заботы и сочувствия. "Гарри, ты знаешь, что галлюцинации и необъяснимые видения возникают в той же части мозга, что и сны?"

"Что?" Он потряс головой, словно пытаясь что-то прояснить. "Хочешь поговорить? Ты слышала хоть слово из того, что я сказал? Мы не можем оставаться здесь!"

Беспокойство Роуз сменилось чем-то более спокойным и неуловимым. "Правда в том, что врачи и ученые понятия не имеют, что такое сны и галлюцинации на самом деле. Они реальны, но в то же время являются загадкой. Возможно, все зависит от того, кто видит сон, не так ли?"

"Я не вижу снов".

" Ты уверен?" С другой стороны крыши послышалось тихое шарканье. "Происходят странные вещи, или, по крайней мере, так кажется, не так ли? Ты ведь так и сказал, да?"

Гарри кивнул, его потные ладони сжались вокруг биты.

"Откуда ты знаешь, реально это или нет?" - спросила она. "Разве ты обычно уже не спишь? Откуда тебе знать, что на самом деле происходит после наступления темноты? Откуда ты знаешь, что происходит за твоими окнами или за твоими дверями? Не знаешь. Может быть, кто-то стоит в твоем саду, на твоей подъездной дорожке, заглядывает в твой дом каждую ночь? Никогда не узнаешь. Они могут быть вокруг тебя - на деревьях, на крыше, во дворе, на улице, - а ты и не догадываешься.

Позади нее что-то зашуршало в багажнике.

Гарри повернул шею, чтобы разглядеть ее. "Что у тебя там?"

"Просто до сих пор ты этого не видел". Роуз сделала едва заметное движение в сторону, заблокировав все еще открытый багажник. Все сострадание и чувство человечности, которые она демонстрировала раньше, покинули ее, и что-то изменилось в ее лице. Что-то не так. Она изменилась. Слегка... едва уловимо... но изменилась. Разве раньше она была такой бледной? И разве ее глаза не стали заметно шире, не оживились внезапно жестоким взглядом? "Во вселенной существуют закономерности сна, мысли, ощущений, звука и зрения; закономерности, которые становятся понятны только тогда, когда ты долго не спал и начинаешь испытывать муки пробуждения. Но, как и всякая боль, она в конце концов открывает истину".

На этот раз Гарри сделал шаг назад. "Что

в багажнике, Роуз?"

"Надо было спать, пока была возможность".

"Эти... штуки... ты знаешь, что это такое?"

Она приподняла бровь. "А ты нет?"

Голова Гарри закружилась, ноги чуть не подкосились, но он устоял на ногах. "Повсюду символы - глифы - что это такое? Что они означают? Это предупреждение?"

"Они не для тебя".

"Тогда для кого?"

"Это их знак. Так они находят свой путь".

"К чему?"

Она улыбнулась так, как Роуз еще никогда не улыбалась, ее губы скривились в злобной ухмылке. "К тебе".

Что бы ни находилось в багажнике, оно снова дернулось, и Гарри увидел нечто, завернутое в окровавленную простыню и яростно извивающееся, словно пытаясь вырваться. Из него вырвался нечеловеческий стон, когда оно снова попыталось освободиться. Не в силах отвести взгляд, Гарри наблюдал за тем, как существо рывком приняло сидячее положение, и простыня упала, обнажив забинтованное лицо со странно знакомыми глазами, полными отчаяния и ужаса.

"Ты думал, что эта жизнь будет длиться вечно?" - спросила Роуз. Над ней и за ее спиной по крыше ползли десятки фигур в черном, они метались по черепице, как бесконечная волна копошащихся насекомых, едва различимых в ночи. "Разве ты не знал, что это закончится? Разве ты не знал, что однажды придется заплатить? Неужели ты думал, что ты особенный, что у тебя есть право, что ты благословлен?"

Оскалившись, он оглянулся назад. Дорога между домами была свободна. В багажнике перевязанный урод извивался и выворачивался из-под простыни, стонал, как раненое животное, пытаясь перелезть через край и выбраться на дорогу, за ним волочились отвратительно изуродованные обрубки ног.

Откуда-то из глубины тупика прорезал темноту звук большой трубы, скребущей по асфальту. Забинтованная тварь пронзительно закричала и забилась по земле, извиваясь, как гигантский червь.

Роуз издала отвратительный смешок, когда кожа на ее лице и шее покрылась волдырями, словно выжженными каким-то невидимым устройством. Шрамы стали складываться в замысловатые узоры, превращаясь в ряды глифов, выжженных на каждом дюйме видимой плоти.

Гарри попятился назад, умудрившись удержать биту, несмотря на сильную, судорожную тряску, которая душила его с ног до головы. "Ты не Роуз".

С той же демонической ухмылкой она наклонила голову вперед, ее очки упали, а глаза медленно скользнули вверх и остановились на нем. Из какой-то черной ямы глубоко внутри нее доносились жуткие рыки и мучительные крики запертых душ, а когда она заговорила, ее голос был сырым и булькающим, пронизанным злобой. "И ты не Гарри".

* * *

Он захлопнул за собой дверь, отбросил замок и прижался к ней спиной, вздымая грудь и хрипя от пота, стекавшего по лицу. В голове промелькнуло видение темных коридоров, потолков, увешанных панелями с погасшими флуоресцентными лампами, полов из промышленной плитки, изношенных, но блестящих, стен - тускло-белых. Больница, теперь он был уверен в этом, определенно больница. А в дальнем конце тускло освещенного коридора стоял человек в белом халате, врач, чьи черты лица оставались скрыты тенью.