После похищения

Джеффрис Сабрина

Его лицо просветлело.

– А я думал, что теряю вас, – прошептал он. – К тому же вы в последнее время были слишком вспыльчивой...

Она кивнула:

– Да, возможно. Но это из-за того, что я не могу подарить вам ребенка.

– Не имеет значения, подарите вы мне ребенка или нет, любимая. – Грифф наконец-то улыбнулся. – У меня есть вы, и мне этого вполне достаточно.

Розалинда заглянула мужу в глаза. Собравшись с духом, снова заговорила:

– Дорогой, я не хочу преждевременно пробуждать надежду, но... На прошлой неделе у меня должны были начаться месячные...

и не начались. Так что, возможно...

– Если так, то замечательно. А если нет, то ничего страшного. Пока вы со мной, я могу вынести все.

К ее глазам подступили слезы.

– Вы не потеряете меня, глупенький. – Розалинда приподнялась на цыпочки и поцеловала мужа в щеку. – Вы просто должны научиться спокойно разговаривать со мной всякий раз, когда вас что-то беспокоит. И не следует злиться без причин. – Ради справедливости она добавила: – Но я клянусь, что никогда больше не буду лгать вам. Разумеется, я не стала бы лгать, если бы вы не запретили мне...

Грифф не дал ей договорить – впился поцелуем в ее губы с такой же жадностью, как в тот первый раз, когда они целовались в сливовом саду в Суон-Парке. Когда он отстранился, она уже забыла о своем гневе. Грифф обнял жену и, зарывшись лицом в ее волосы, прошептал:

– Клянусь, я никогда больше не буду сомневаться в вас, любимая.

Какое-то время они стояли, крепко прижавшись друг к другу. Внезапно Розалинда отстранилась и проговорила:

– Что ж, Грифф, теперь вы все знаете про лорда Темплмора. И знаете, что он никогда ничего не значил для меня. Так, может быть, сейчас вы...

– Нет. – Он покачал головой. – Дуэль состоится. Это решено, Розалинда. Я не позволю ему безнаказанно обижать Джульет.

– Но ведь моя сестра счастлива. Она очень рада, что именно так все обернулось, – возразила Розалинда.

– Разве вы не видите, что он обманывает ее? Он затуманил ее разум.

– Он «затуманил» ее разум точно также, как вы когда-то «затуманили» мой.

– Это не одно и то же, – проворчал Грифф. – То, что он сделал... Он должен заплатить за это.

– Проклятие, Грифф, я не хочу, чтобы вас убили!

Он снова помрачнел.

– Вы полагаете, что я совершенно не умею обращаться с огнестрельным оружием?

– Грифф, но вы же сами видели, на что способен Темплмор. Будьте благоразумны, дорогой.

Он скрестил на груди руки.

– Это дело чести, и я не отступлю. Мы будем стреляться на рассвете, и это больше не обсуждается. – Он немного смягчил голос: – Перестаньте спорить. Пойдемте в постель. Я знаю прекрасный способ провести нашу последнюю ночь перед дуэлью.

Розалинда решительно покачала головой:

– Я тоже знаю, как провести эту ночь. Я буду утешать мою бедную сестру. А если утром вы все еще будете живы, то сможете присоединиться к нам за завтраком. Если нет... – Она вдруг улыбнулась. – Тогда лучше отправляйтесь в ад со своими неудовлетворенными мужскими желаниями. Потому что я не буду делить с вами постель до тех пор, пока все это не кончится или пока вы не одумаетесь.

Развернувшись, Розалинда направилась к двери. Она слышала, как муж вздыхает за ее спиной, но

знала, что он не пойдет за ней, – Грифф был слишком упрям.

Когда Розалинда вошла в спальню сестры, та стояла у окна; судя по всему, бедняжка успела выплакаться.

Внезапно Джульет обернулась и на удивление спокойным голосом проговорила:

– Не думаю, что тебе удалось уговорить его.

– Он упрям, как всегда.

Тут Розалинда с удивлением поняла, что сестра вообще не плакала. Более того, в ее глазах не было даже и беспокойства – только решимость.

– Что ж, очень хорошо, – продолжала Джульет. – Если они оба упорствуют и собираются стреляться, нам с тобой придется их остановить.

– Но как это сделать? Ведь мужчины – ужасные упрямцы.

На лице Джульет появилась коварная улыбка.

– Сядь, Розалинда. У меня есть план.

Глава 25

Ничто не достается без боли, кроме грязи и длинных ногтей.

Английская пословица (когда-то можно было прочитать на стене классной комнаты в Темплморе)

В холодных предрассветных сумерках Себастьян приближался к Уимблдон-Коммон вместе с камердинером. Он не спал всю ночь, улаживая свои дела, то есть составлял новое завещание, а также писал письма к дяде Лу, Моргану и в военно-морское ведомство. И все же сейчас его нисколько не клонило в сон.

– Милорд, вы думаете, он приедет? – спросил Боггз.

– Надеюсь, что нет. Но скорее всего приедет.

– Вы уверены, что не предпочли бы, чтобы кто-то из ваших друзей был вашим секундантом, милорд?

– У меня нет друзей в Лондоне.

Вообще-то у него вовсе не было друзей. И только двое родственников – дядя Лу и брат, которого он знал всего месяц. То есть не было ни одного человека, которого он мог бы попросить быть его секундантом, – никого, кроме слуги. Накануне эта мысль так поразила его, что он провел остаток ночи, обдумывая свою жизнь. И конечно же, он думал о Джульет, думал о тех чувствах, которые испытывал к ней. Он любил ее – в этом не могло быть никаких сомнений. Но как ни странно, сейчас его нисколько не тревожило это открытие. Более того, он твердо решил, что скажет Джульет о своей любви. Именно поэтому он должен был остаться в живых – что бы ни случилось сегодня на рассвете.

Но и Найтон не должен был умереть – Джульет не простила бы ему смерть родственника. Вот только как все это осуществить? Можно выстрелить Найтону в руку, но тогда он переложит пистолет в другую и все равно спустит курок. Если же намеренно стрелять мимо – результат будет тот же самый. Первый вариант все-таки лучше, хотя так будет гораздо больше риска для Найтона.

А может, Найтон поостынет и не появится сегодня?

В следующую минуту эта надежда умерла – на пустырь выехала карета Найтона, сопровождаемая ливрейными слугами. Найтон выбрался из экипажа, а следом за ним – двое мужчин. Один из них явно был доктор; он нес в руке объемистый черный саквояж. Другой – Себастьян не знал его – скорее всего был секундантом Найтона.