После потопа
Шрифт:
"А почему ты не ушел со всеми?" — снова задала вопрос Надя.
"Я командир. Я отвечаю за каждого из вас. Не мог же я тебя бросить", — пожал плечами Сухоцкий.
"Значит, ты остался из-за меня?" — допытывалась девушка.
"Да", — коротко ответил Юрий, и тут же счел нужным добавить, — "но я остался бы ради любого своего бойца".
Этот ответ не очень-то обрадовал Надю и она умолкла. Они сидели в тишине. Фюзеляж наполнился дымом, евшим глаза и затруднявшим дыхание. Однако стало заметно теплее, да и дым от горевшего дерева немного отбивал
Через несколько минут девушка снова нарушила молчание:
"А ты знаешь, как выбраться отсюда?"
"Завтра", — односложно ответил Юрий.
"Что — завтра?" — не поняла девушка.
"Завтра я буду знать, как отсюда выбираться", — пояснил Юрий. — "А сейчас нам выбираться ни к чему. Лучше сидеть здесь".
Сухоцкий встал, перевернул сохнущую одежду, пошевелил костерок и добавил в него обломков досок. Пламя вспыхнуло веселей.
"Ботинки плохо сохнут" — озабоченно промолвил Юрий, опускаясь на место. И, повернувшись к Наде, протянул ей половину бортпайка пилота. — "На, подкрепись пока".
Жевали молча, затем лизнули немного концентрированного сока из тубы и запили все это водой из фляги. Затем Надя снова заговорила:
"А мне почему-то не хочется торопиться в Зеленодольск".
Юрий насторожился.
"Если бы можно было остаться в том домике, я бы, ей-богу, не отказалась там пожить еще немного" — продолжала Надя.
"Ага, вдвоем" — стараясь не казаться чрезмерно язвительным, как бы поддакнул ей Сухоцкий.
"Ага", — ответила Надя, вроде бы не обращая внимания на язвительные нотки, сквозившие в голосе Юрия. — "Разве плохо?"
"Конечно, неплохо" — тем же тоном продолжал Сухоцкий. — "Ты себе лежишь, я о тебе забочусь, кормлю-пою, одеваю-раздеваю, в туалет на руках ношу…"
"А как же еще?" — уже довольно игриво произнесла Надя. — "Так и должно быть. Я же все-таки девушка, а ты — мужчина. Ты и должен обо мне заботиться".
"Я и забочусь" — сухо отпарировал Юрий. — "А вообще-то — пустой разговор. Мы должны быть в Зеленодольске как можно скорее. Ты уже большая девочка, должна понимать сама".
"Я понимаю" — обиженно протянула Надя. — "Но так хочется…" — она не договорила и умолкла.
"Мне тоже хочется", — неожиданно для себя самого произнес Юрий, и тут же оборвал сам себя, — "но сейчас не время и не место".
Сухоцкий еще раз поправил теплую, но все еще немного влажную одежду, сел на место и продолжил попеременно напрягать и расслаблять мышцы — занятие утомительное, но позволяющее держать тело в разогретом состоянии.
"Если бы не война, мы бы никогда не встретились…" — задумчиво протянула Надя и спросила, повернувшись к Сухоцкому — "а что ты будешь делать, когда война кончится?"
Сухоцкий долго молчал, потом медленно проговорил:
"Боюсь, наша война будет тянуться очень долго. Очень. И вряд ли разумно строить
"Так что, мы обречены? Мы все время будем воевать? Все время драться с бандитами? И ничего хорошего больше нас впереди не ждет?" — в потоке вопросов явно слышалось разочарование.
"Да, впереди многие годы войны" — еще раз подтвердил Юрий. — "Но это вовсе не значит, что впереди у нас нет больше ничего, кроме схваток с бандитами. Забот хватит и помимо стрельбы, погонь, засад и прочего в том же духе. Другое дело, что заниматься всякими мирными обязанностями придется, не выпуская хотя бы из одной руки автомата" — пояснил он свою мысль.
"Ну тогда — что бы ты хотел делать, помимо войны?" — не отставала Надя.
"Помимо войны? О, дел нам всем хватит. Выше крыши. Людей осталось чуть, горстка. А надо как-то восстанавливать жизнь, чтобы не откатиться в дикость, в каменный век. Дел-то хватит. Хватит ли у нас сил? Вот что меня беспокоит…" — говорил Юрий.
"Да, людей совсем мало осталось", — согласилась Надя. — "Будет ли когда-нибудь их снова столько, сколько было до войны?"
"А это и от вас зависит", — чуть усмехнулся Сухоцкий.
"От кого — от нас?" — спросила Надя, уже начиная понимать, что имел в виду Юрий.
"От вас, от женщин. Сколько сможете родить, да выкормить, столько и будет народу".
"Ага!" — вскинулась Надя. — "Мы, значит, должны рожать, да выкармливать, а остальное, выходит, уже не наше дело?"
"Я так не думаю" — серьезно произнес Юрий. — "Для роста населения, может быть, так и было бы лучше. Но так не выйдет. Женщин нельзя отстранить от прочих дел, иначе не получится удержать хоть что-нибудь от нашей прежней цивилизации. Мне не хотелось бы жить в патриархальном обществе. И мне не хотелось бы, чтобы мои дети жили в таком обществе".
"А у тебя есть дети?" — заинтересованно спросила Надя.
"Нет" — ответил Сухоцкий. — "И при нынешних обстоятельствах можно было бы даже сказать — к счастью".
"Что же, теперь тебе совсем не хочется иметь детей?" — продолжала допытываться Надя.
"По-моему, только что кто-то другой весьма неодобрительно смотрел на перспективу деторождения", — попробовал отшутиться Юрий. — "Так что даже если бы я и хотел…"
Это была неудачная фраза. Сухоцкий скоро понял это. Но сейчас он встал, проверил одежду и удовлетворенно пробормотал:
"Ну вот, все сухое, все тепленькое…" — И уже громче добавил — "Можно одеваться. Только, прежде чем облачаться в сухое, давай-ка я разотру тебя водочкой. Спиртом бы лучше, но чем богаты…"
Сухоцкий, не обращая внимание на вялое сопротивление Нади, вытащил ее из брезента, в который она куталась, заставил лечь на живот и с усилием стал растирать водкой. Затем он перевернул ее на спину, опять не обращая внимания на протесты, и растер водкой грудь. Тут же натянув на нее фланелевую рубаху, подобранную накануне в домике, камуфляжные штаны и гимнастерку, носки, он снова завернул ее в брезент.
Перед бегущей
8. Легенды Вселенной
Фантастика:
научная фантастика
рейтинг книги
