После потопа
Шрифт:
И Таланкин, и Галактионов были беженцами. Таланкин жил в Народном, во время войны и послевоенного лихолетья потерял почти всех близких, кроме матери и младшей сестренки. Отец Таланкина погиб в стычке с бандитами на третьем послевоенном году. После временного захвата Народного литовцами его семья перебралась в Зеленодольск. Работы хватало, и Костя жил так же, как и прочие его сверстники — учился в школе, получал профессионально-техническую подготовку, проходил трудовую практику, начальное военное обучение.
Алексей Галактионов был родом и вовсе не из здешних мест. Родители его имели маленькую
Настя долго отмалчивалась, но потом в довольно скупых словах все же поведала о том, что привело ее из Ушакове в Зеленодольск.
Рассказывал о себе и сержант. Хотя история Рыбаковской коммуны была ребятам в общих чертах известна, рассказы Сергея были захватывающе интересны. Он знал множество интересного про смертельную борьбу коммунаров с огромной бандой Коменданта, некогда целиком захватившей Город и державшей в страхе половину области, про схватки с литовцами, про сражение Восточной дивизии на польской границе. Особенно внимательно слушали ребята его рассказы о недавних разведывательных рейдах на крайний восток и запад области…
Тем временем Мильченко менял содержание тренировок. Они стали обучаться вождению автомобиля, минно-подрывному делу, отрабатывали разведку объектов, внезапные нападения и отход, действия из засад, учились нести боевое охранение…
Сергей разбивал их на пары — одна изображала охранение, другая — диверсантов, и они старались перехитрить друг друга. Потом роли менялись.
Насте пришлось вспомнить свою вторую военную специальность. Сергей постоянно следил за тем, как она совершенствует свои навыки в снайперской стрельбе. Иногда ей часами приходилось лежать в каком-нибудь болотце, среди комаров, ожидая, когда Сергей на мгновение покажет мишень, которую надо поразить с первого выстрела. Особенно тяжело оказалось учиться вести снайперскую стрельбу не из винтовки Драгунова, а из тяжеленного и здоровенного противотанкового ружья, весившего без малого семнадцать килограмм, и дававшего такую отдачу, что, казалось, вывихнется плечо.
"Ничего", — подбадривал ее сержант, — "зато пулю из этой штуки ни один бронежилет не удержит. А новых крупнокалиберных снайперок у нас нет".
Время от времени Мильченко выводил группу далеко на запад, где действительно встречались зоны сильного радиоактивного загрязнения. Там они проводили детальные замеры уровней радиации и подробно наносили обстановку на карты. Сводная карта уровней радиоактивного заражения Земланда становилась все точнее и точнее.
Это были места самых жарких боев Последней войны, и, поскольку большинство охотников до сих пор отпугивал высокий уровень радиационного загрязнения, здесь можно было неплохо пополнить запасы вооружения, боеприпасов, амуниции. Однако такая работа требовала больших физических усилий — летом в защитном комплекте и
Сергей регулярно слушал радиосообщения Сухоцкого из штаба. Сам он на передачу не выходил, лишь изредка развертывая рацию где-нибудь подальше от "своего" форта и передавая в эфир — "тройка, тройка, тройка" — сигнал, что все в порядке. Но девятнадцатого июля обычные, в меру тревожные, в меру спокойные сводки из штаба Северо-Западной дивизии сменились категорическим приказом Сухоцкого:
"Приступай немедленно!"
"Что случилось?" — заволновался Мильченко, впервые переключив рацию на передачу.
"Две наших деревни перешли под контроль Центральных. Позавчера подбит из засады патрульный БТР, двое наших погибло. Сегодня утром внезапным налетом захвачен и разграблен склад боеприпасов на северо-восточной оконечности Города. Один часовой убит, двое тяжело ранены".
"А нефтепромыслы?"
"К счастью, нам удалось перехватить вооруженный отряд неизвестной принадлежности на подступах к Залесью. Позавчера был бой, потери примерно равные".
"То есть вы их не разбили?"
"Не разбили. Нет ни одного пленного".
"Понял. Приступаю. Связь кончаю".
Глава 4. Первый бой
БТР-80, шурша колесами по асфальту, быстро бежал вдоль портовых сооружений на Запад. Позади остался суматошный день сбора, проверки, подгонки и погрузки амуниции, боеприпасов, снаряжения, продуктов. Теперь на город упали густые сумерки. Впереди, по правую руку, еще догорала красивая малиновая полоска июльского заката, отороченная желто- оранжевым, затем каким-то неуловимым зеленоватым цветом, быстро переходившим в густо-синий и затем — в темно-лиловый бархат, уже ночной, на котором начали проступать первые блестки звезд.
Сержант сам сидел за рулем, остальные расположились на жестких скамеечках десантного отделения. Через окошки впереди толком мало что можно было разглядеть. Гораздо лучше было видно, если прижаться глазом к бойнице, но оттуда вид открывался только сбоку, да и сидеть в таком положении было неудобно — и шея затекала, и нет-нет, да стукнешься лицом о броню.
Вот бронемашина уже выскочила за пределы Города. Порт закончился, слева за Рекой еще можно было разглядеть силуэты громоздких корпусов судоремонтного завода. Вдруг БТР притормозил и свернул налево, съезжая с шоссе и пересекая прибрежный пустырь.
"Куда это мы, а, Витек?" — почему-то шепотом спросил Алексей Галактионов.
"Я знаю не больше твоего", — так же шепотом ответил Захария, — "вот, к реке свернули".
"А зачем?"
Никто не успел отреагировать на этот вопрос. Машину чувствительно тряхнуло, и она, с ходу снеся обветшавший, но все еще довольно прочный дощатый забор, покатилась к самой воде. Ребята ухватились кто за что, чтобы удержать равновесие. Захария вцепился Насте в плечо, а другая его рука как бы невзначай легла ей на грудь. Девушка резким движением сбросила руку, одновременно выкручивая ее за кисть. Виталий непроизвольно издал короткий приглушенный стон.