После потопа
Шрифт:
"Благодарствую", — степенно ответил он, не удержался, понюхал пачку, глубоко вздохнул и тут же убрал пачку в шкафчик под ключ. — "Сами-то откуда будете?" — наконец полюбопытствовал он, возвращаясь к гостям.
"Посланы из Зеленодольска. Имеем задание провести проверку радиационной обстановки в окрестностях Города" — охотно ответил Сергей.
Хозяин понимающе кивнул:
"И как, велико ли здесь радиоактивное заражение?"
"Здесь-то?" — сержант улыбнулся. — "Костя, продемонстрируй!"
Таланкин принялся расстегивать футляр хитрого прибора.
"Да чего же ты в хате-то? Давай
Гурьбой вывалились на двор. Таланкин посмотрел на стрелку, слегка подрагивающую на шкале, и сказал:
"13 микрорентген в час. Даже ниже среднего естественного фона по области. Хорошее место, чистое".
"Ну вот, хозяин", — похлопал мужика по плечу Мильченко, — "можешь ни о чем не беспокоиться. До вас эта зараза не достала".
На ужин хозяин выставил каждому по миске вареной картошки и по хорошему шматку сала.
Когда вся пятерка поела, Мильченко скомандовал:
"Подъем! На выход!" — И, поклонившись хозяину и хозяйке, пояснил:
"Нам еще до Города добраться".
"Добрый путь!" — напутствовал их хозяин от своей калитки.
Сергей вывел пятерку на шоссе и некоторое время они шагали по асфальту. Но когда вдали, на фоне предзакатного неба, уже отчетливо обрисовались фабричные трубы и радиомачты, Сергей снова свернул направо, на проселок. К цели своего путешествия группа подошла уже в сумерках. Солнце село, и темнота быстро опускалась на лес. Миновав полуразрушенную металлическую ограду с косо висящими половинками решетчатых ворот, Мильченко подвел пятерку к мосту, переброшенному через ров с чернеющей в поздних сумерках водой. Надо рвом мрачно стояли приземистые стены из темного кирпича, буквально вросшие в холм, покрытый кустарником и деревьями. Стены были прорезаны узкими черными щелями бойниц.
"Вот в этом форте будет теперь наша тренировочная база", — пояснил Мильченко.
Ребята повалились на железные койки в комнате, освещенной лишь одной свечой, с окном, плотно занавешенным шторой. На койках были матрацы, и тонкие шерстяные одеяла. На матрацах были свежие простыни, а на одеялах пододеяльники. Подушки были заправлены в наволочки. Мильченко успел подготовиться к приему гостей.
Наутро, когда Мильченко поднял свою группу в 6.30, новое место обитания не показалось ребятам таким мрачным, как накануне. Светило утреннее солнце, зелень была яркой, вода во рву блестела. После утренней зарядки умылись, приготовили еду, позавтракали, вымыли посуду и отправились на тренировки.
Мильченко получил "свой" форт четыре года назад, оборудованным в расчете на пребывание по меньшей мере взвода бойцов — какое-то время тут размещался склад вооружения и боеприпасов гарнизона Города. Здесь был душ на двенадцать рожков, столько же умывальников, кухня с двумя плитами, туалет. Везде было смонтировано новое оборудование и сантехника. Отремонтированная часть казармы состояла из четырех комнат на восемь человек каждая. В результате Насте досталась отдельная комната. Но удобства недолго занимали ребят. Тренировки сразу же отодвинули все остальное на задний план.
Сергей гонял свою группу с утра до вечера. Они бежали трехкилометровый кросс к старому немецкому стрельбищу и там тратили патроны в количествах, которые по опыту их начальной
После обеда некоторое время занимались чисткой оружия, изучением различных образцов вооружений и боевой техники. Затем снова выходили из форта, занимались ориентированием на местности, закрепляли навыки рукопашного боя, проводили тактические занятия. Иногда сержант позволял им поплавать в прозрачной воде рва, опоясывавшего форт — но тоже не просто так. Отрабатывались навыки плавания под водой, на скорость, метание ножа из воды. Ближе к вечеру возвращались, готовили ужин, после ужина мыли посуду и после короткой прогулки вокруг форта ложились спать. Раз в неделю перед ужином разогревали воду и в две смены принимали душ — сначала Настя, потом все остальные.
Время от времени Мильченко выводил их к какой-нибудь деревне и там, у всех на виду, они занимались проверкой радиационной обстановки. Так прошел месяц.
Нельзя сказать, что за этот месяц Настя воспрянула духом. Но она и не замкнулась в себе, не отгородилась от остальных стеной отчуждения. Высокие нагрузки, сосредоточенность на тренировках сделали свое дело — прошлые горести, обиды и душевные раны понемногу затягивались, ныли все реже и не так болезненно. Хотя все изрядно уставали, Настя нередко ловила на себе изучающие взгляды ребят. Виталий частенько пытался с ней заговорить, пуская в ход галантные комплименты. Пару раз его примеру пытался последовать и Галактионов. Но девушка оставалась равнодушна к этим попыткам, разбивавшимся об стену ее холодности.
Сержант же, казалось, вовсе не обращал на Настю никакого внимания. Точнее сказать, внимание его было достаточно пристальным, но касалось оно только тренировок и мелочей быта. Сергей опекал Настю, пожалуй, даже плотнее, чем прочих, но никаких проявлений его мужского интереса к ней при этом не чувствовалось.
Мильченко понемногу прощупывал сильные и слабые стороны ребят, старался разобраться в их характерах и судьбах. Вечерами их беседы нередко затягивались довольно надолго. И в результате не только Сергей лучше узнавал свою группу, но и сами ребята постепенно знакомились друг с другом.
Витька Захария был родом из Зеленодольска. После войны его семья перебралась в близлежащие Ястребки и занялась крестьянским трудом. Многие из крестьянских ребятишек в эти годы вовсе не посещали школу, но родители Виктора, как люди по происхождению городские, отправили его учиться, как только на второй год после войны Рыбаковская коммуна открыла в Зеленодольске школу. Витька ежедневно совершал почти полуторачасовые пешие переходы из поселка в школу, а затем обратно. И это при том, что от крестьянских трудов его тоже никто не освобождал. Неудивительно, что эта жизнь закалила его и выковала самостоятельный характер.