После развода. Другая дверь
Шрифт:
– Ты прости, тут малость бардак. Мы ж, художники, известное дело, пьянь и хтонь.
– Да ладно, - Наталья понимающе шевельнула бровями. – Небольшой художественный беспорядок.
Допустим, не небольшой, но это его территория, и не ей указывать ему на недостатки. Тем более что сама в роли просителя пришла.
А Прохор почесал затылок и расцвел улыбкой.
– Да? Ну, проходи тогда. Ты что хотела посмотреть?
***
В общем, когда Наталья стала объяснять, что хочет учиться у него. Он сначала не понял:
– А зачем это тебе? Зарабатывать
– Нет, мне просто для себя.
Он поморщился, оглядел ее скептически, потом махнул рукой:
– Ладно. Если хочешь, так и быть, возьму я тебя в ученики. Но учти, я не мастер рассказывать. Придется тебе самой смотреть и улавливать. Да и времени совсем нет, у меня выставка через десять дней, а еще несколько работ заканчивать. Если устраивает…
У нее еще оставалась неделя отпуска, Наталья быстро кивнула, пока он не передумал:
– Да, меня устраивает.
Похоже, он так и не понял, зачем ей это нужно. Но показал в дальний угол мастерской, заставленный картинами.
– Можешь устроиться там. Только холсты, кисти, краски, все это…
– У меня свое, - сказала Ната. – Принесу завтра. А пока можно я просто посмотрю?
– Смотри, что мне жалко? – Проша пожал плечами. – Только тихо, ладно? Терпеть не могу, когда говорят под руку.
Она вскинула ладони:
– Да, да.
– Хорошо, - мужчина еще раз с сомнением оглядел ее.
А потом повернулся и почти сразу забыл о ее существовании.
***
Это было хорошо, что на нее не обращали внимания. Наталья могла спокойно рассмотреть вблизи картины. Ей не все нравилось, Прохор работал в приглушенной гамме, преобладали сепия, сиена, умбра, охра. Но у него был свой стиль, и этот стиль выдерживался.
Сейчас она смотрела, как он работает над триптихом и еще двумя картинами сразу. Наталья еще некоторое время посидела, привыкая к месту, потом подошла попрощаться. Он что-то нечленораздельное промычал, неизвестно, слышал ли ее вообще. Так увлечен, что, наверное, не заметил бы, если обрушится потолок.
Когда на следующее утро она подъехала с этюдником и прочим своим барахлом, он вытаращился на нее так, словно забыл, о чем они говорили вчера. Потом вспомнил, хлопнул себя по лбу и показал на дальний угол.
– Ну ты сейчас иди туда и работай по своему плану, ага? Вот и умница.
***
И это тоже было хорошо, потому что том углу Нату никто не беспокоил. Она могла приходить и уходить, работать в том темпе, какой ее утраивал. Никаких ограничений, рамок, полная свобода.
За те несколько дней к Прохору несколько раз приходили натурщицы. Ну, это была отдельная песня. Но даже в этих случаях он почти не вспоминал о ней, а отправлялся со своими музами в закуток довольно обширной мастерской, специально отгороженный шторой. И там…
Судя по звукам и доносившимся оттуда репликам, писал с них этюды. Но недолго. Потом бегом к картинам.
Так прошло шесть дней. Он таки закончил свой триптих и две другие картины тоже.
Выставил в ряд все, что подготовил для выставки, получилось двенадцать
И тут он наконец о ней вспомнил.
Потер руки и направился в ее угол.
– Ну, Наталья, покажи, что наработала.
У нее было готово пять картин. Один интерьер этой самой мастерской, сделан он был в интересной манере. Схематично и в приглушенной тени все, а на одну картину как будто падает яркий солнечный свет, и она прямо горит красками. Еще один портрет Прохора за работой. Быстрая крупными штрихами зарисовка - портрет одной из натурщиц, которую она видела мельком. Ее Наталья заканчивала по памяти. Еще натюрморт и тот закатный городской пейзаж, его она тоже принесла сюда.
Прохор Лядов долго смотрел на ее работы молча, видно было, как меняется его лицо. Как его просто вымораживает эта борьба. Наконец все же сказал:
– Это… Лучше моего. Свежо, черт... Я бы должен выставить их, будет иметь успех. Но… - он болезненно поморщился.
Ната сразу поняла и предложила:
– А что, если выставить без имени? Просто подписать – мастерская Прохора Лядова?
Теперь у него в глазах читалось явное просветление. Мужик сразу ожил и стал серьезным. Но дел было еще полно, все ж надо еще отвезти в багетную мастерскую, подготовить. И вообще, перед самой выставкой была дикая суета.
А у Натальи закончился отпуск.
Но на выставку она, конечно же, пришла. Оделась как всегда, не хотелось выделяться. К тому же, она тут получается как бы инкогнито.
Естественно, Прохор чуть не с утра был там, прохаживался у своей экспозиции. Ее работы с пометкой «мастерская художника Прохора Лядова» тоже были выставлены.
Мероприятие, кстати, предполагалось значимое, масштабное, с участием прессы и СМИ. И Прохор тут был далеко не самый мохнатый художник. Были и другие, значительно успешнее, в том числе и Миньковский, знаменитый портретист, прославившийся тем, что писал парадные портреты олигархов.
– Вот к кому бы тебе хорошо попасть, - говорил Прохор, пока шло открытие. – Если получится, я тебя ему представлю.
А потом уже стало не до разговоров, пошли первые посетители, вот этот момент, наверное, был самый волнительный. И тут Наталья увидела в толпе свого случайного попутчика. Того мужчину, что ее с дачи домой подвез. Только в этот раз он хромал и ходил с палочкой. А он увидел ее.
И сразу подошел:
– Здравствуйте, Наталья, - глаза вспыхнули, видно было, что он рад.
– Здравствуйте, Глеб Борисович, - она улыбнулась и отвела его чуть в сторону, чтобы не мешать посетителям рассматривать Лядовский триптих. – А что это у вас с ногой? Сломали?!
– Это? – мужчина отмахнулся и хохотнул. – Надоел вечно заедающий сустав, мне его заменили на титановый. А пока привыкаю – вот, хожу с палочкой. Но ничего, скоро буду танцевать! А вы тут по делу или тоже как я, к искусству приобщаетесь?
Смотрелся он хорошо, подтянутый, бодрый, плечи развернуты, серебристая бородка аккуратно подстрижена, ясный с искорками взгляд. Если бы не палочка…