После ссоры
Шрифт:
– Да, к Зеду, – отвечаю я.
– Нет, ни хрена. Я такого не пообещаю.
– Ты же сказал… – начинаю я.
– Нет, даже не начинай. Из-за него у нас до хрена проблем, и я не собираюсь просто молчать и ничего не делать. Ни фига подобного. – Она принимается ходить взад-вперед по комнате.
– Ты не можешь доказать, что именно он взял твой мобильный, Хардин, и драка – не лучший способ решения проблем. Просто дай мне поговорить с ним и…
– Нет, Тесса! Я уже говорил, что не хочу видеть тебя рядом с ним. Повторять я не собираюсь, –
– Не тебе решать, с кем я могу общаться, Хардин.
– Как еще тебе это доказать? Того, что он писал тебе с моего телефона, недостаточно?
– Это не он! Он бы так не поступил.
По крайней мере, я так думаю. Зачем ему это?
– Ты действительно самый наивный человек, которого я когда-либо знал, и это ужасно раздражает.
– Мы можем наконец перестать ругаться?
Я сажусь на кровать и подпираю подбородок руками.
– Пообещай, что будешь держаться от него подальше.
– Пообещай, что не станешь драться с ним, – не отступаю я.
– Ты перестанешь общаться с ним, если я это пообещаю?
Я не хочу соглашаться, но и не желаю, чтобы Хардин снова устраивал с ним потасовку. От всего этого у меня уже болит голова.
– Да.
– И под этим я имею в виду вообще никак не пересекаться. Ни сообщений, ни встреч в его естественно-научном корпусе, ничего такого, – говорит он.
– Как ты узнал, что я туда ходила? – спрашиваю я.
Он что, видел меня? От мысли о том, что Хардин заметил меня с Зедом в оранжерее, полной мерцающей цветов, у меня тут же учащается пульс.
– Нэт сказал, что видел тебя.
– Вот как.
– Может, ты хочешь рассказать мне что-нибудь еще, пока мы как раз обсуждаем Зеда? Потому что после этого я не желаю слышать о нем ни слова, – говорит Хардин.
– Нет, – вру я.
– Уверена? – спрашивает он.
Я не хочу говорить ему об этом, но должна. Я не могу ожидать от него честности, если сама не буду честна с ним.
Я закрываю глаза.
– Я с ним целовалась, – шепотом произношу я, надеясь, что он не разберет.
Но Хардин резко сбрасывает книги со стола, а значит, все услышал.
Глава 113
Открываю глаза и поднимаю взгляд на Хардина. Он на меня не смотрит. Такое чувство, что он вообще не замечает моего присутствия. Сжав кулаки, он пристально глядит на кипу сброшенных на пол книг.
Чтобы вырвать его из этого ступора, я повторяю:
– Я целовалась с ним, Хардин.
Вместо того чтобы взглянуть на меня, он отчаянно бьется лбом о свои кулаки, и я пытаюсь сложить свои мысли в какое-нибудь разумное объяснение.
– Я… ты… почему? – бормочет он.
– Я думала, что ты забыл про меня… что я тебе больше не нужна, а он был рядом и…
Это не объяснение, и я это понимаю. Но не знаю, что еще сказать. Хочу подойти к нему, но мои ноги не двигаются, и я остаюсь сидеть на кровати.
– Хватит нести чушь! Хватит говорить, что он
– Ладно, прости! Прости меня, Хардин. Мне было так больно, я запуталась, а он говорил все то, что я так хотела услышать от тебя, и…
– Что он сказал?
Я не хочу повторять слова Зеда, только не Хардину.
– Хардин… – Я хватаюсь за подушку, будто за спасательный круг.
– Говори! – требует он.
– Он просто сказал, что если бы спор выиграл он, то мы с ним были бы вместе.
– И каково это?
– Что?
– Каково слушать весь этот бред? Этого ты хочешь? Быть с ним, а не со мной?
Он начинает закипать, и я вижу, что он изо всех сил пытается сдержаться, но гнев уже готов вырваться наружу.
– Нет, этого я не хочу. – Я слезаю с кровати и не спеша приближаюсь к нему.
– Не надо. Не подходи ко мне. – Его слова глубоко ранят меня, и я замираю на месте.
– Чем еще ты с ним занималась? Трахалась? Отсасывала у него?
Как хорошо, что дома никого нет и никто не услышит эти мерзости.
– Господи, нет! Ты же знаешь, что нет. Не знаю, о чем я думала, когда целовала его. Я вела себя глупо, и мне было так плохо из-за того, что ты оставил меня.
– Оставил тебя? Это ты, на хрен, от меня ушла, а теперь я узнаю, что ты гуляешь по кампусу, как чертова шлюха! – кричит он.
Мне хочется заплакать, но ведь важны не только мои чувства, но и его, а им сейчас движет гнев и обида.
– Я не хотела. Не называй меня так, – говорю я, сжимая край стула.
Хардин поворачивается ко мне спиной, оставляя меня наедине с виной. Не могу представить, как бы я чувствовала себя на его месте, если бы такое случилось в самый ужасный период моей жизни. Но я не подумала о том, что он ощущает сейчас, когда это сделала я. Я ведь предполагала, что он тоже проводит время с кем-то другим.
– Хочешь пока остаться один? – неуверенно спрашиваю я.
– Да.
Я не хотела услышать такой ответ, но не спорю и выхожу из комнаты. Он не оборачивается.
Стою в коридоре и опираюсь на стену, не зная, что мне делать. Странно так думать, но лучше бы он накричал на меня, прижал бы меня к стене и потребовал сказать, почему я это сделала, вместо того чтобы глядеть в окно и просить меня уйти.
Может, в этом и проблема: мы оба жаждем эмоционального выяснения отношений. Не думаю, что это на самом деле так: мы через многое прошли за все это время, хотя перепалок у нас было больше, чем спокойных моментов. Я верила, что ссоры начинаются и заканчиваются в одно мгновение, как это бывает во многих прочитанных мной романах: извинившись, можно решить любую проблему и моментально наладить отношения. Книги врут. Может, именно поэтому я без ума от «Грозового перевала» и «Гордости и предубеждения»: обе истории по-своему невероятно романтичны, но при этом правдиво показывают, как слепа бывает любовь и к чему приводят пустые обещания.