После света
Шрифт:
«Да.» — Герберт покачал головой. — «Я извиняюсь, но в нашу защиту я должен сказать, что мы делали только то, что считали разумным и правильным в то время. Пока вы спали под действием лекарства, мы отвели вас в один из секторов, находящихся в ведении университета, и оставили у регулярно используемого входа. Мы знали, что вас очень быстро найдут, и именно это и произошло».
Лжец. Ее пальцы сжались на ручке чашки. Она прошла несколько миль под землей, прежде чем нашла выход. Герберт полагался на ее хорошо задокументированную амнезию, чтобы скрыть
«Я понимаю.» — Она скрестила ноги и попыталась изобразить на лице невольный интерес. — Что ж, это объясняет кое-что. Я полагаю, вы знаете, что у меня нет никаких воспоминаний об этих сорока восьми часах.
Герберт сочувственно кивнул. — «Общеизвестно, что амнезия — это нормально после сильного ожога. Часто последствия еще хуже. Большинство людей, прошедших через то же, что и вы, после этого не совсем, скажем так, нормальные».
«Многие до сих пор не считают меня нормальной. Меня уволили с работы в университете, потому что парапсихологи не думали, что я когда-нибудь снова смогу работать в подземелье».
— Вряд ли можно винить их за их мнение, миссис Лондон. Очень немногим пара-резам удается вернуться в катакомбы после серьезной диссонансной травмы. — Герберт одарил ее ослепительной улыбкой. — Но ты, очевидно, исключение из правил.
«М-м-м.»
«Я хотел бы думать, что причина, по которой ты выжила с неповрежденными пси-способностями, заключалась в том, что мы нашли тебя вскоре после твоей встречи с призраком и смогли сразу же вылечить тебя с помощью новейших лекарств».
Он действительно был великим актером, — подумала она. Герберту удалось смешать правду и ложь в цельный / правдоподобный рассказ. Если бы к ней не вернулись обрывки памяти, она могла бы купиться на всю историю.
Но Херб совершил серьезную ошибку. Он явно не знал о роли Мохнатика в ее спасении.
Она точно знала, как сбежала. Память о том, как она проснулась в пустом коридоре и увидела, что Мохнатик сидел рядом с ней, облизывая ее лицо своим шершавым маленьким язычком, останется с ней навсегда.
«Давай перейдем к делу, Херб. Пока я казалась очередным перегоревшим пара-резом с амнезией, вам было все равно, что я делала на поверхности. Но когда ты понял, что я полностью поправилась и снова могу работать, ты решил схватить меня».
— Если быть откровенным, то да.
«Я впервые вернулась в катакомбы в прошлом месяце». — Она качнула лодыжкой, быстро соображая. — «Новости попали в газеты из-за находки грезалита. Это тогда ты узнал, что я снова резонирую на всех частотах?»
«Да. Я рад сообщить, что вы всех нас удивили, миссис Лондон.»
«Чего ты хочешь от меня?»
Герберт сцепил руки за спиной и посмотрел на нее с мрачной решимостью. — Вы нужны нам, миссис Лондон. На самом деле, мы очень нуждаемся в вашей помощи. Вы наша последняя надежда».
Она посмотрела на него скептически. «Ага?»
Герберт разжал руки и направился к ней. — «Пойдем со мной. Я хочу показать тебе кое-что, что тебя удивит».
Глава 27
Эмметт почувствовал, как пси-энергия вытекает из скрытой крысиной норы задолго до того, как Корниш и Вервуд закончили расталкивать пустые транспортировочные
«Я следил за Малтби пару ночей». — Корниш отступил назад, чтобы отряхнуть руки. — «Он никогда не видел меня. Он заходил внутрь и оставался там несколько часов. Я решил, что здесь у него была дыра. Я вернулся однажды вечером, когда узнал, что он в отключке после «Шартреза». Я немного покопался». — Он махнул рукой на половицы. — Там есть люк.
Вервуд направил фонарик на доски и взглянул на Эммета. — Хочешь, я открою, босс?
«Давай.»
Полуразрушенное здание, в котором они стояли, находилось в районе старых складов у Южной стены. Все здания на этом участке набережной были заброшены и заколочены много лет назад. Со временем его, вероятно, переделают, но не скоро. Были и другие, более фешенебельные районы квартала, которые подверглись бы джентрификации (означает облагораживание, улучшение депрессивных районов. Это процесс социальных и экономических изменений в определенном районе, который происходит вследствие прихода более состоятельных жителей. Итогом этого процесса является рост благополучности района и его статуса) раньше, чем этот.
Вервуд потянулся, чтобы приподнять навесную часть пола. Дверь в катакомбы отворилась со скрипом и стоном.
Все посмотрели вниз, в непроглядную тьму.
Корниш усмехнулся. — «Ловушка иллюзий. Малтби установил ее, чтобы защитить свою маленькую лазейку».
Эммет посмотрел на него. — Ты не упоминал, что есть ловушка.
Корниш дернулся, как будто Эммет коснулся его острием лезвия. — Эй, эй, все в порядке. — Он поспешно отступил. — «Я честный игрок. Раньше регулярно работал в руинах. Я могу распутать ее для вас. Я делал это в ту ночь, когда нашел ее, а затем перезагрузил, чтобы Малтби ничего не узнал».
— Делай, — ровным голосом сказал Эммет. — «Уничтожь, чтобы ее нельзя было сбросить».
«Конечно, без проблем». — Корниш подбежал ближе к отверстию.
Эммет и Вервуд обменялись взглядами, а затем оба отошли на несколько шагов назад. Первое правило работы в катакомбах состояло в том, чтобы не стоять слишком близко к наладчику, который распутывал ловушку иллюзий, какой бы маленькой она ни была. И отойти еще дальше, если вы никогда раньше не видели, как он работает, и не знаете, насколько он компетентен. Одна маленькая ошибка, и все вокруг попадали в радиус кошмара, который накрывал на паранормальных частотах.
Корниш быстро обработал ловушку, а затем поднял обе руки с магическим размахом. — «Вот, ловушка снята». — Малтби держал небольшую базовую станцию. Справился он очень хорошо. — Когда я спустился, я нашел маленькие одноместные маг-сани, воду в бутылках, еду и даже переносной туалет.
Эммет вернулся к отверстию в полу и посмотрел вниз. Лестница из шатких рукотворных ступенек исчезала в глубокой тьме. Но луч фонарика без труда прорезал ее. Не ловушка иллюзии, а просто отсутствие света.