После всего
Шрифт:
– Да, помню. Константин означает «постоянный» или «стойкий».
– Ну, не совсем похоже на Костю, – подметил я. – Хотя он бывает упрямый, как баран, так что подходит.
Зоя громко рассмеялась.
– Да, это на него похоже. А вот Женя совсем не соответствует своему имени.
– И как же его имя расшифровывается?
– Евгений – означает «благородный».
– Ха-ха-ха, – завёлся я смехом. – Да уж, благородство из него так и прёт.
– Не всем подходят их имена. У меня ещё одна подруга была, которая себе имя и фамилию поменяла.
– Я считаю, какое имя тебе дали родители, с тем и нужно жить, хотя бы из уважения к своим родителям.
– Наверное, ты прав.
– Да вот наконец-то помылся нормально, а то уже невмоготу было. Кучу жёлтых талонов отвалить пришлось.
– Да, цены что-то совсем уже не по карману. Тоже вчера раскошелилась и помылась.
– Я заметил, тоже приятно пахнешь… да тут я уже не знаю, как дальше нам быть. Иванцовский уходит от вопросов о ценах и товарах, как и Алексей.
– Этот мудак всё так же часто тебя ставит на дежурства у ямы или в туалетах?
– Сейчас чуть пореже, видимо, остыл с того случая. Давно он по тебе сох?
– Ха-ха-ха! Коля, по мне тут полбункера сохнет. Во всяком случае, пока в охране работала, пялились постоянно.
– Да, твоя правда, знала бы ты, как по тебе Жека сохнет. Прям слюни пускал.
– Фу-фу-фу, зачем ты мне про такое говоришь? – скривившись Зоя посмеялась и добавила. – Ну, а ты сам?
– Что я?
– Не сохнешь?
– По тебе, что ли?
– Нет, блять, по Жеке… конечно по мне.
– Ну-у-у… как, – замялся я. – Есть немного.
– Ах вот, значит, как?! – Зоя нахмурила брови, толкнув меня в плечо. – Немного, значит.
– Нет, ну это… как тебе сказать…
– Немного, значит, да?
– На самом деле я не то хотел сказать, если честно, то сильно.
– Что сильно? Коля, ты можешь яснее выражаться?
– Ну, сильно по тебе сохну… похоже на то.
– И давно?
– Ну-у-у, я уж не помню, полгода точно.
– Какой же ты тормоз всё-таки.
– Ну что не так-то? Ты спросила – я ответил.
– Поцелуй уже меня наконец-то тогда. Лучшего момента не будет.
Она была права. Сердце быстро билось в груди, дыхание участилось, я ощущал, как кровь приливала к лицу, даже ладошки немного вспотели. Никогда прежде я так не волновался, предыдущие мои отношения я почему-то воспринимал совершенно спокойно и обыденно, всё было не так, как с Зоей. Я приобнял её и легонько подтянул к себе, Зоя закрыла глаза, и я наконец-то решился. Из томного поцелуй перешёл в страстный. Наши языки продолжали переплетаться, и я уже не в силах был остановить себя, расстегнув комбинезон Зои, начал трогать её грудь, затем опустился ниже. На каждое моё касание она отзывалась стонами и пыталась притянуть меня к себе ещё ближе.
Когда мы закончили, то просто лежали в обнимку, облокотившись на стену, укрытые простынёй. Зоя нежно поглаживала мою руку, вдруг легонько ущипнула.
– Ай!
– А ты не промах, молодец.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Я не думала, что всё будет так…
– Как?
– Ну, так активно.
– Изголодался я, никого у меня не было с момента, как в бункер попал. А у тебя?
– И у меня тоже никого.
– Ну, зато теперь мы есть друг у друга.
Услышав это, Зоя сильно прижалась ко мне.
– Ты чего? – удивился я.
– Ничего, просто хорошо здесь с тобой.
– Мне тоже с тобой хорошо.
– Ещё немного времени осталось. Может, повторим?
– Думаешь, нам хватит?
– Нет, конечно, но это лучше, чем ничего. Я смотрю, ты парень опытный. Сколько у тебя девушек до меня было?
– Две. А у тебя парней сколько было?
– О-у, ну это надо посчитать.
– Ты серьёзно, что ли?
– Да, а что тут такого?
– Да
– Значит, один, два, три, четыре… – Зоя принялась загибать пальцы.
– Ты куда так разогналась?
– Пять, шесть…
– Эй, может, хватит уже?
– Семь… да, точно, у меня семь мужиков до тебя было.
– Да уж…
– А что такого? Я же старше тебя, так что не удивляйся.
– Да я не удивляюсь, просто неловко: две моих девушки против твоих семерых мужчин.
– Ты так говоришь, словно они у меня все одновременно были.
– Прости, я не это хотел сказать…
– Коля, хватит уже трепаться, время выходит, иди сюда.
Здесь, глубоко под землёй, я наконец-то нашёл свою вторую половинку. Не было никакого смысла это скрывать. Друзья всё равно бы обо всём рано или поздно узнали. Костя поздравил меня, слегка похлопав по плечу, а Жека кусал локти от зависти и всё твердил, что за такое событие я должен проставиться.
Жизнь в бункере продолжалась. Не всегда дела шли хорошо, но благодаря Иванцовскому и охране порядок сохранялся. Были и недовольные, усмирять которых приходилось силой, одному даже прострелили ногу и отвели в медпункт. На третий год нашего пребывания в убежище рождаемость превысила смертность, в бункере жило уже сто девяносто человек, и многие женщины ещё ходили с округлёнными животами. Из охраны уволили Таню после того, как она забеременела, родила двойню, даже не зная, от кого именно. Таня потеряла покровительство Алексея. Её перевели из казарм в общий блок. Смотритель, советуясь с самыми востребованными людьми в бункере, понимал, что такими темпами нам не хватит провизии на запланированные пять лет. Нужно было открывать внешнюю дверь и снаряжать развед-экспедицию на поиски ресурсов и других выживших. Решение напрашивалось само собой, но Иванцовский тянул, чем и вызывал всеобщую обеспокоенность и возмущения. На электронном табло у выхода высвечивалась цифра – девятьсот восемьдесят дней, но смотритель молчал, подготовка к выходу на поверхность так и не начиналась. Иванцовский говорил, что время не пришло, нужно подождать ещё немного. Ежедневный рацион сократился, средства гигиены вообще перестали выдавать, теперь их можно было купить только в лавке за талоны чуть ли не по тройной цене от той, что была три года назад. Про алкоголь можно было забыть: на полочке появлялось максимум пару бутылок в месяц, теперь каждая бутылка стоила пять красных талонов. У нас были свои теплицы, свой скот, но с учётом увеличения населения – все понимали, что надолго этого не хватит. Упаднические настроения время от времени перерастали в панические. Работы у охраны прибавилось, к тому же из строя вышел один дизель-генератор. Иванцовский осматривал его, но всё безрезультатно.
– Ремонту не подлежит, – говорил он. – Таких деталей у нас тут нет.
В охране тоже был разлад. Костя, Боря и Юра говорили остальным, что пора принимать решение самостоятельно, даже вызывались добровольцами для выхода на поверхность. Но Алексей со своими людьми быстро усмирял недовольных в рядах охраны. Я не знал, какую сторону мне стоило принять. Трудно было не согласиться с ребятами и не попытаться хотя бы разведать, что там наверху, прошло уже достаточно времени. Но страх неизвестности был слишком сильный, я не готов вызваться добровольцем. Теперь у меня была Зоя, и я не мог оставить её здесь одну. Недовольство нарастало, я понимал, что ничем хорошим это не кончится. Близился тысячный день, но Иванцовский так и не снарядил экспедицию. Собрание в общем зале было запланировано ровно через неделю. У людей было много вопросов. Все надеялись, что смотритель наконец-то отбросит свои домыслы и начнёт подготовку разведчиков.