После заката
Шрифт:
На страх времени не оставалось. Дэвид шагнул вперед, хлопнул в ладоши и заорал:
– А ну кыш отсюда! Кыш!
Волк поджал хвост и дал деру, оставив на асфальте дымящуюся кучку. Дэвид улыбнулся, но смех все же подавил, решив, что не стоит испытывать терпение богов. Вперемешку со страхом он ощутил удивительное спокойствие. Хоть бери себе прозвище Гроза Волков, подумал он. Подходящее имечко для специалиста по инвестициям!
Тут у него все-таки вырвался смешок, и он зашагал дальше в сторону Кроухарт-Спрингс. Теперь он то и дело оборачивался и всматривался в темноту, но волк не возвращался. Зато пришла уверенность, что с минуты на минуту раздастся гудок поезда; наверняка
Допустим. И что с того? По крайней мере с багажом «Амтрак» точно ничего не сделает, вещи преспокойно дождутся их с Уиллой в Сан-Франциско. Надо просто отыскать местный автовокзал.
«Грейхаунды»-то в Вайоминге уже изобрели.
Дэвид наткнулся на пустую банку из-под «Будвайзера» и принялся пинать ее перед собой. После неудачного пинка она улетела в бурьян. Тут-то до него донеслась едва различимая музыка: гудение басов и плач педальной слайд-гитары, при звуках которой Дэвиду всегда, даже в самых веселых песнях, представлялись тягучие слезы из жидкого хрома.
Она сейчас там, сидит и слушает музыку. Не потому, что других заведений с музыкой ей не попалось, нет. Просто это правильное место, Дэвид сразу понял. Он бросил банку и пошел на звуки слайд-гитары. Дорожную пыль, которую взметали его кеды, сразу уносил ветер. Послышались ударные, и впереди замаячила красная неоновая стрела под вывеской с числом «26». Одни цифры, никаких слов. Что ж, вполне подходящее название для кабака, недаром же он стоит на федеральном шоссе номер 26.
У бара было две стоянки. Спереди асфальтированная, заставленная пикапами и легковушками. Машины были по большей части американские и очень старые. На дальней, гравийной стоянке в ослепительном голубовато-белом свете натриевых ламп выстроились в ряд грузовые фуры.
Дэвид слышал теперь и ритм-, и сологитару. Вывеска над дверью гласила: «ТОЛЬКО СЕГОДНЯ ВЕЧЕРОМ – СОШЕДШИЕ С РЕЛЬСОВ! ВХОД 5$ ИЗВИНИТЕ».
«Сошедшие с рельсов», мысленно подивился Дэвид совпадению. Надо же, какую группу нашла!..
Пятерка у него в бумажнике имелась, однако за стойкой у входа никого не было. Большой зал с дощатым полом оказался забит покачивающимися в такт музыке парочками. Почти все они были в джинсах и ковбойских сапогах и мяли друг другу ягодицы под песню «Дни и ночи без тебя». Музыка была громкой, душещипательной и – насколько Дэвид Сандерсон мог судить – безупречной с точки зрения исполнения. В нос ударили запахи пота, пива, лосьона «Брут» и уолмартовской туалетной воды. Смех и болтовня – а иногда даже ковбойское «И-и-ха-а!» с дальнего конца зала – были подобны звукам из снов, что мучают нас по ночам перед важными событиями в жизни. Нам может снится, как мы пришли на экзамен неподготовленными, как вышли из дому голыми, как падали с большой высоты или бежали по улице странного города в полной уверенности, что за углом встретим свою судьбу.
Дэвид хотел было спрятать пятерку обратно в бумажник, но потом все же перегнулся через стойку и бросил деньги на стол – почти пустой, если не считать пачки сигарет «Лаки страйк» и книжицы Даниэлы Стил в бумажной обложке. Затем он прошел в многолюдный зал.
«Сошедшие с рельсов» заиграли что-то бодрое, и танцующие помоложе запрыгали, как подростки на концерте панк-группы. Слева от Дэвида парочки постарше начали строиться в два ряда друг против друга. Потом он присмотрелся и увидел, что ряд всего один, а дальнюю стену целиком занимает зеркало, из-за которого танцпол кажется вдвое больше, чем был на самом деле.
Где-то разбился стакан.
– Придется
Люди разразились смехом и одобрительными аплодисментами, словно в жизни не слыхали ничего искрометнее – впрочем, когда у тебя вместо крови текила, подумал Дэвид, ты готов смеяться над чем угодно.
Над барной стойкой в форме подковы висела неоновая картинка с очертаниями гор Уинд-Ривер – красно-бело-синяя. В Вайоминге явно любили это сочетание. Неоновая надпись в тех же цветах гласила: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В КРАЙ ГОСПОДЕНЬ, ДРУЖИЩЕ». Слева от нее красовалась реклама пива «Будвайзер», справа – «Корз». Перед стойкой толпились в четыре ряда желающие заказать напиток. Трио барменов в белых рубашках и красных жилетах лихо размахивали шейкерами, точно шестизарядными револьверами.
Зал был размером с амбар, и набилось в него человек пятьсот, не меньше, но Дэвид знал, что легко отыщет здесь Уиллу. Чутье не подведет, думал он, лавируя между пляшущими ковбоями и ковбойками и едва не пританцовывая вместе с ними.
Он срезал танцпол по диагонали и, миновав барную стойку, оказался в темном и тесном зале. Вдоль стены тянулись столики и диваны с высокими спинками, образующие кабинки. Почти в каждую такую кабинку набилось по четыре человека, а из-за зеркал казалось, что их вдвое больше. Все они пили пиво из здоровенных кувшинов. Только один столик пустовал, точнее, за ним сидела Уилла: одна, без еды, без выпивки. Ее закрытое платье в цветочек смотрелось диковато среди «ливайсов», джинсовых юбок и рубашек с перламутровыми пуговицами. Щеки у нее алели, а в уголках губ наметились ямочки. Уилла внимательно наблюдала за танцующими и не сразу увидела Дэвида. Казалось, она попала сюда с другой планеты, но Дэвид ею залюбовался. Уилла, чьи губы вот-вот тронет улыбка, была прекрасна.
– Привет! – сказала она, когда он подсел к ней за столик. – Я надеялась, что ты придешь. Вернее, знала. Группа что надо, правда? Так громко играют!
Ей приходилось перекрикивать музыку, но Дэвид видел, что и это ей по душе. Бросив всего один взгляд на Дэвида, она опять стала наблюдать за танцующими.
– Да, лабают отлично, – кивнул он.
Это действительно было так. Дэвид прямо чувствовал, как все у него внутри отзывается на эту музыку – несмотря на вернувшуюся тревогу. Теперь, когда он нашел Уиллу, ему опять стало страшно, что они пропустят треклятый поезд.
– Голос у вокалиста точь-в-точь как у Бака Оуэнса.
– Правда? – Она с улыбкой посмотрела на Дэвида. – А кто такой Бак Оуэнс?
– Неважно. Нам пора возвращаться на станцию. Если не хочешь проторчать тут лишние сутки.
– Знаешь, вообще-то я не против. Это место мне даже нра… О-го-го!
Через весь танцпол полетел стакан. Вспыхнув на миг зеленым и золотым в лучах цветных софитов, он разлетелся вдребезги где-то в толпе. Танцующие закричали и зааплодировали, и Уилла тоже захлопала в ладоши. Дэвид увидел, что к тому месту, откуда был запущен снаряд, уже продвигаются амбалы в черных футболках с надписями «ОХРАНА» и «СЛУЖБА БЕЗОПАСНОСТИ».
– В таких притонах только на парковке насчитаешь четыре драки за вечер, – сказал Дэвид. – А под конец и прямо на танцполе свалку устроят.
Она засмеялась и наставила на него «пистолеты» из указательных пальцев.
– Супер! Хочу на это посмотреть.
– А я хочу вернуться на станцию, – повторил Дэвид. – В Сан-Франциско пойдем с тобой по кабакам, обещаю.
Она выпятила нижнюю губу и тряхнула волосами соломенного цвета.
– Там все будет по-другому, ты же знаешь! Спорим, в Сан-Франциско пьют… Не знаю… Макробиотическое пиво!