После зимы: Стихи разных лет
Шрифт:
Никто не понял,
Никто не поверил,
Но – дрогнул дубовый пол,
И пламя свечей метнулось от двери,
И кто-то – в красном –
Вошел.
В Угличе
Не зарезали царевича Димитрия,
Сам упал он, дергаясь, на нож...
Нет, не взяли нас коварной хитростью:
Русских просто так не проведешь.
Нет, не запугали нас казенные
Люди, что шныряли
Мы без них, давно плетьми плененные,
Кланялись живым мощам.
К нам для пропаганды равнодушия
Чужаки не посылали рать,
Это – мы, самим себе послушные,
Научились руки умывать.
И совсем не люди протокольные
Предписали жить в глухой ночи,
Сами слишком долго волю вольную
Ожидали, лежа на печи.
Это – мы над нашей русской местностью
Учинили удалой разбой,
Оправдав его богатством, бедностью
И угрозой от страны чужой.
Нас никто другой не обезличивал
И в бесштанные не загонял полки,
Сами упивались тем, что нищие,
Но зато духовно высоки.
Нас не строгими законами измучили.
Что – законы?! Кто их соблюдал?
Нас болезнь измучила падучая,
Губы растянувшая в оскал.
Не споили мужика пол-литрою,
Сам он – что поделаешь?! – хорош...
Не убили, не убили Дмитрия,
Сам упал он на дурацкий нож.
* * *
Мне хочется живого сна,
Который бы увел от яви
Дождливой или снежной хляби,
Где власть природы холодна.
Сон этот – поиски тепла
Там, где привычна моря нежность
И гор доступная бесснежность,
Где тень маслин легка, светла,
Где не пейзаж, а только лишь
Закат слегка меняет краски,
Но, как добро из старой сказки,
Надежна вечность красных крыш.
Сон этот – поиск блеска глаз,
Смотрящих жарко-добродушно;
Мне от холмов тосканских нужно
Горячий выслушать рассказ,
Чтоб падшая во тьму звезда
Не уводила к мертвой цели,
И девы, девы Боттичелли
Грустили рядом иногда.
Страстной четверг
Был страстной четверг,
Скорбный день померк,
Небосвод был пуст и уныл.
Лишь ночная тишь
Расползалась с крыш,
Старый колокол не звонил.
Но в одном дворе
Жил огонь в костре,
В нем солома
Из последних сил
Он один светил,
Но, казалось, что это зря.
Он один шумел,
Приходящих грел,
От голодных теней охранял.
А народ был хил,
Редко кто приносил
Пищу новую для огня.
Всё слабей костер
И темнее двор,
Стали угли похожи на сыпь.
Ветра не было. Штиль.
Только пепел да пыль
Колыхались, как мертвая зыбь.
Холод замерших сил
Ночь немую хранил,
Но рождалась иная пора.
От небесных потуг
Вдруг проснулся петух.
Так мы дужили до утра.
В России
Здесь не пострижена трава,
И не ровны, увы, дороги.
Зато здесь участь всех ровна:
Жить каждый день– как на пороге.
Здесь не ухожен темный лес:
Стволы стоят излишне густо,
Видна им только часть небес,
А в этой чаще много мест,
Где хлам лесной и просто мусор.
Но рядом –
Там, где есть простор
Больших полей, далёких гор,
Где туч высокая тревога, –
Растут,
Хвоей касаясь Бога,
Поодиночке, и стройны,
Соседям не подчинены,
Встречая мир великим ростом –
Непозволительные сосны.
Русская идея
Два Рима пали, пал и третий Рим,
Мы на камнях его стоим...
Идея наша – быть другими,
Чем Запад, чем Восток.
Мы не последуем за ними,
А встанем – поперек.
У нас нешуточные страсти,
Но зряшный маскарад:
Заёмный макияж не скрасит
Наш азиатский взгляд.
Мы – избалованные степью,
Мы в вечной сече с ней;
То чтим святое благочестье,
То волю, то царей.
Сильны мы истинною верой,
Хоть и менялась та.
Мы все в душе – пенсионеры,
Святая простота.
Мы – активисты, безусловно,
Хотя нам труд – не брат;
У нас в начале дела – слово,
И слово – результат.
Учились мы когда-то бурно,
Гребли аж на мели,
И мысль чужую до абсурда
Успешно довели.
Вернуть мы мнили римский полдень,
Однако наш закон
Не различает храм Господний