Последнее дельце

В космосе кружились обломки: бесформенные мертвые остовы того, что было еще несколько минут назад космическими катерами и лайнерами. Некоторые из них продолжали догорать, огонь, выжигая остатки кислорода, круглыми каплями, словно расплавленный воск, утекал в холодную черноту и тут же гас. Вдалеке, почти за чертой видимости, ворочалась безжизненная громада, похожая на кусок, оторвавшийся от скалы и чудом занесенный в космическую пустоту - это было все, что осталось от флагманского крейсера. Многие погибли в этой огненной мясорубке. Многие.

Но все же большая часть спаслась, успела покинуть ад, в который превратилась планета.

Те корабли, что уцелели, уже перешли гиперпространственный порог и назад не вернутся. Не к чему и незачем возвращаться.

Внешние камеры еще работали, поэтому Арт мог наблюдать эту апокалиптическую картину. Его катер, поврежденный и беспомощный, вращался вокруг своей оси. Пожар в технических отсеках был локализован и изолирован, собственно, вместе с отсеками. Воздух пока еще был, но хватит его ненадолго, по грубым подсчетам, часа на четыре. Связь не работала.

Арт, который первые минуты после аварии еще пытался спасти катер, уже давно сдался и просто сидел в кресле пилота, наблюдая. Экраны показывали то черноту космоса с искореженными грудами металла, то поверхность планеты, чья атмосфера пылала и напоминала океан, наполненный огнем. По алой поверхности прокатывались оранжевые волны, протуберанцы, силясь преодолеть притяжение, взлетали вверх. Планета превратилась в маленькое солнце. Жар ее долетал до катера, который, оставив сопротивление, вышел на орбиту. Теперь он будет вечно вращаться вокруг погибшей планеты. Планета скоро остынет, и катер превратится в кусок льда, и Арт вечно будет сидеть в кресле пилота, глядя перед собой мертвыми глазами.

Не так он представлял себе финал своей жизни...

Не надо было убивать мальчишку...

Несмотря на то, что в рубке управления тяжело было дышать из-за жара: кислород, казалось, обжигал легкие при каждом вдохе, Арт чувствовал, будто кто-то положил холодную ладонь на его затылок. Нет, он не боялся смерти, которая сейчас стояла за его спиной. Но хотел бы умереть, сражаясь, борясь до последней секунды. А оказался запертым в ловушке, как... какая-то мышь. Это было обидно.

Если он начинал думать об этом, холодная рука на затылке сдавливала его так сильно, что хотелось вскочить и кричать. Этого допустить было нельзя.

Арт откинулся к кресле, закрыл глаза и начал сочинять письмо.

«Вюора... Ты, думаю, совсем не помнишь меня. Да и я тебя никогда не увижу. Так зачем это все? Может быть, потому что больше мне некому рассказать...»

Мысленно он вернулся на несколько дней назад, в тот момент своей жизни, когда за столик в неприметном кафе сел человек.

Он вытянул длинные ноги, неловко поерзал на пластиковом стуле, пытаясь устроиться удобнее, словно не привык к такой дешевой мебели. Его лицо брезгливо поморщилось, когда рукав серого плаща мазнул по лужице чего-то, оставшегося на столе от предыдущих посетителей. Арт наблюдал бесстрастно, за свою жизнь он повстречал немало странных клиентов. Терпеливо ждал, пока тот заговорит. Некоторым требовалось довольно много времени.

Парень огляделся по сторонам, поднял воротник, не понимая, что именно этим привлечет к себе излишнее внимание. На худощавом смуглом лице ярко горели почти прозрачные, льдисто-голубые миндалевидные глаза. Внешность выдавала в нем таурянина. Представителей этой расы Арт уже много раз встречал на пути, и каждый

раз жалел о том, что путь этот не вильнул заранее в сторону, обходя столь неприятное препятствие.

Тауряне были заносчивы. Тауряне были умны. Тауряне были невыносимо скучны и высокомерны. Тауряне считали, что снизойдя до разговора с любым представителем другой расы, оказывают ему великую честь. И, кажется, искренне недоумевали, почему никто не падает ниц, восхищаясь их беспримерной мудростью и красотой.

Этот таурянин не было исключением. Он, устроившись, наконец, на стуле, смерил Арта таким уничижительным взглядом, что тот, хотя и не изменился в лице, но мысленно десять раз успел размазать худощавого хлыща по полу.

– Очень жаль!
– с чувством сказал худощавый хлыщ.

Арт приподнял бровь, постаравшись вложить в этот жест и вопрос, и презрение.

– Очень жаль, что я вызываю у тебя столь негативные чувства, - объяснил таурянин. Арт, которого удивить было непросто, все же растерялся немного. Ему-то казалось, что он отлично контролирует свою мимику.

Таурянин качнул головой, словно подтверждая что-то.

– Да, - сказал он.

– Что?
– спросил Арт внезапно охрипшим голосом.

– Ты отлично контролируешь свою мимику. Но не мысли...

– Что?!

Арт встал, нарочито аккуратно отодвигая стул. Что за игры затеял с ним этот мальчишка со льдом в глазах?

Но тот, словно не замечая опасности, остался сидеть, поигрывая кончиком ботинка. Бесстрастный, высокомерный и преисполненный достоинства, как будто сидел сейчас на приеме у какого-нибудь короля (как же много в последнее время появилось правителей всех мастей!).

– Я понимаю, это может быть неприятно, и я могу заблокировать твою волну. Я только хотел показать, что это в моей власти. Нам нужно научиться доверять друг другу. Это мой жест доброй воли.

– Зачем нам учиться доверять друг другу?
– с подозрением спросил Арт, ощущая себя как невеста на выданье, причем невеста, которую сосватали без ее ведома.

– Об этом речь впереди, - нимало не смущаясь, ответил хлыщ.

Арт остался стоять, недвусмысленно склонившись над худощавой фигурой.

– Я не играю в игры. Говори, какое у тебя ко мне дело, или убирайся.

Он говорил тихо, но даже заносчивый таурянин, заблокировал он мысли Арта или же нет, ощутил исходящую от него угрозу. Даже ноги свои худые и длинные подтянул, и спесь подрастерял.

– Сядь, - сказал он, но прозвучало это отнюдь не как приказ, - ты мне подходишь, пожалуй.

Но говорить так и не начал. Щелкнул пальцами, подзывая официанта, Арт же наблюдал с иронией, как бармен за стойкой, он же хозяин и по совместительству единственный официант, посмотрел на таурянина с легким недоумением, но все же из-за стойки выполз.

– Что угодно, господин?
– спросил он с сарказмом в голосе.

Но хлыщ сарказма не заметил, вздрогнул, обернулся по сторонам и лишь секунду спустя понял, что это была шутка.

Он вдруг наклонился вперед, сжал запястье Арта в таком жесте отчаянья и паники, что тот, хотя прикосновение чужой мужской руки было ему крайне неприятно, не стал вырываться, только кивнул хозяину кафе, что его присутствие уже необязательно.

– Мне нужен телохранитель, - сказал таурянин, и прежде чем Арт успел возразить, быстро добавил: - Знаю, это не твой профиль. Но я хорошо заплачу. Это ненадолго.