Последнее дело Блина
Шрифт:
— Живем, Седая Борода! На добрых людей попали. А спичек у них нет, только прикуриватель в машине, — сказал Митек и бросил одеяло Аксакалу.
Одеяло было знакомое, из темно-синего грубого сукна.
— Армейское, — буркнул Аксакал. — Воры твои «добрые люди». Легко досталось, легко отдали.
— Значит, это благородные воры. Робин Гуды, — весело ответил Митек.
По очереди подкуривая сигарету и кашляя от дыма, напарники отошли в перелесок и на первой же поляне
— Минуты на три, — определил Митек. — Если не успеем разжечь костер…
Аксакала била крупная дрожь, зуб на зуб не попадал. Не слушая напарника, он стал собирать ветки. Хоть бы одна сухая попалась во всем лесу! Ветки, травинки — все, что ни собирал Аксакал, тлело и пускало дымок, прикоснувшись к окурку, но загораться не хотело. Окурок таял.
— Погоди, у меня же ножик есть, — сообразил Блинков-младший.
Аксакал не понял, зачем здесь ножик, а Митек отошел к ближайшей березе и содрал с нее тонкую полупрозрачную пленочку.
— Должна загореться. Зажигай, я еще надеру.
Пленочки вспыхивали красным коптящим пламенем и моментально прогорали. Блинков-младший сдирал новые и подбрасывал; огонь то затухал, то разгорался снова. Без сожаления раскурочив записную книжку, которая еще недавно стоила три миллиона, Митек поджег красную пластиковую обложку. Она горела долго, корчась в огне. Собранные Аксакалом веточки успели подсохнуть и вспыхнули. Огонь настолько окреп, что жадно глотал даже отсыревшие толстые щепки. Густо повалил дым.
Кутаясь в краденое одеяло, напарники сидели у костра и наслаждались теплом. За редкими деревьями виднелась оранжевая полоска заката. Дневные насекомые умолкли, и все злее пищали комары.
— А где же маячок? — спросил Аксакал.
— Вот, в корешке был. — Блинков-младший протянул на ладони черную пластмассовую палочку. Не такая уж она была маленькая — с половинку карандаша.
— Думаешь, работает?
— А кто его знает? Будем надеяться. — И Блинков-младший, отойдя к дереву, пристроил палочку на высокой ветке с развилкой.
Аксакалу не хотелось надеяться на эту фитюльку, которая и раньше давала сигнал только на двести метров, а теперь еще побывала в воде.
— Может, попробуем высушить рацию? — предложил он.
— Без толку, Седая Борода. Динамик сделан из картона, он раскис давно.
— Тогда сбегаем в деревню.
— Зачем? Деревня маленькая, вряд ли там есть милиционер. А если есть, то что мы ему скажем: «Дяденька, в лесу наркомафия»? Знаешь, что сделает в таком случае самый умный, самый благоразумный милиционер?
— Поверит? — с большим сомнением предположил Аксакал.
— Может быть, — согласился напарник. — Только если он поверит, умный и благоразумный, то посадит нас под замок и станет звонить начальнику лагеря. А уж наркоторговцев
— Нельзя так плохо думать о людях, — буркнул Аксакал.
— Нет, Седая Борода, я думаю о людях очень хорошо. Просто у сельского милиционера не та выучка, чтобы отобрать у мафии тридцать кило кокаина и остаться в живых. И у нас не та выучка. Поэтому он, жалеючи, запрет нас в погреб, чтобы мы не совались под пули. А контрразведчикам потом, конечно, все расскажет, если спросят. Им и в голову не придет его ругать. У каждого своя работа, Седая Борода.
Сырые джинсы нагрелись и стали печь ногу. Аксакал повернулся к огню другим боком и спросил:
— А что мы вообще-то собираемся делать?
— Переписать номера машин, которые приедут за кокаином. Смотреть и слушать, чтобы потом все рассказать контрразведчикам, а если понадобится, то судьям.
Аксакал снова повернулся другим боком.
— Да что ты крутишься? — заметил его маневры Митек. — Раздевайся. Так скорее высохнешь.
Свою одежду он уже снял и сидел в одних трусах.
Распяленная на рогульке футболка висела рядом с костром, а джинсы Блинков-младший сушил в руках, суя их прямо в огонь.
— Сожжешь, — опасливо сказал Аксакал.
— Да нет, это же хлопок, он от искры не загорится. Смотри, штанины уже сухие.
Он вывернул джинсы наизнанку и стал сушить верхнюю часть.
Аксакал тоже разделся и наконец почувствовал, что согревается под колючим одеялом. По спине побежал озноб, пальцы ног стали теплыми, и мозоли заболели с новой силой. Джинсы он поднес поближе к огню, и от них повалил пар.
— Да, так лучше, — согласился Аксакал и хотел добавить, что научился от напарника очень многому и что ему будет жаль, если Митек уедет из лагеря, когда кончится операция.
Но тут ему в глаза ударил свет фар.
— Пацаны костер жгут, — сказал кто-то в темноте.
Свет скользнул вбок, и машина, тихо урча мотором, покатила в ту сторону, где, невидимый за перелеском, горел костер Таможенника.
— Дождались, — прошептал Митек.
Глава 19
Аукцион преступников
Напарники оделись, забросали костер землей и пошли завершать операцию. Закатная полоска в небе бледнела, меркла и наконец погасла совсем, как будто в театре медленно погасили свет. Началось последнее действие многолетнего спектакля с коротким названием «Синдикат».
Если тридцатикилограммовые посылки с кокаином приходили из-за границы хотя бы раз в месяц, то главари Синдиката уже давно были миллионерами. Теперь хозяин — Таможенник собирал их вместе. Может быть, они впервые увидят его в лицо. Ведь воротилы преступного бизнеса не любят известности даже в своем узком кругу.