Последнее дело Гвенди
Шрифт:
– Потому что я тебя знаю. – Он поднял вверх указательный палец, тонкий, как прутик. – Ты особенный человек.
– Чушь, – тихо проговорила Гвенди. – Это самоубийственная задача, и вам это известно.
Потрескавшиеся губы Фарриса растянулись в жутком подобии улыбки, и так же внезапно улыбка померкла. Он быстро глянул куда-то в сторону и склонил голову набок, словно прислушиваясь к чему-то, что было слышно ему одному.
– Там кто-то есть? – спросила Гвенди. – Кто они? Что им нужно?
– Им нужен пульт управления. – Он повернулся обратно
Ричард Фаррис заговорил на удивление твердым голосом. Объяснил, что надо сделать. Все объяснение от первого до последнего слова заняло не больше полутора минут. Завершив свою речь, он отпустил руку Гвенди и сгорбился в кресле. Его лицо вновь побледнело, утратив все краски.
Гвенди долго сидела не шевелясь и смотрела невидящими глазами в темноту, поглотившую задний двор. Наконец она повернулась к Фаррису:
– Вы требуете невозможного.
– Очень надеюсь, что нет. Это единственное место в мире, где они до него не доберутся. Ты должна попытаться, Гвенди, пока еще можно успеть. Кроме тебя, я никому больше не доверяю.
– Но как…
Резко выпрямившись, Фаррис вскинул руку, призывая ее замолчать. Он снова прислушался, повернул голову и вгляделся в пятно густой темноты под плакучей ивой на соседнем дворе.
Гвенди медленно поднялась на ноги, подошла ближе к сетчатому экрану и посмотрела туда же, куда смотрел Фаррис. Она ничего не увидела и не услышала в мерзлой ночи. Спустя пару секунд у нее за спиной с тихим стуком закрылась сетчатая задняя дверь. Гвенди обернулась и вовсе не удивилась, увидев пустое кресло. Ричард Фаррис покинул здание. Как Элвис.
16
– Я подошел уже в самом конце, – говорит Адеш, понизив голос. – Но мне показалось, что вы стонали. Я испугался, что вы поранились.
Они с Гвенди снова сидят, пристегнувшись ремнями, в своих полетных креслах на третьей палубе «Орла-19». Стальной чемоданчик с маркировкой «СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО» надежно спрятан в багажном отсеке под сиденьем Гвенди. Она держит в руках – без перчаток – айпад, его пустой экран темен и тих.
– Уинстон сказал, что у вас был испуганный голос и вы что-то кричали… что-то о «черной коробке». Он утверждает, что остальное не разобрал. Не расслышал.
Гвенди не помнит, как уснула. Не помнит, чтобы ей что-то снилось. Но при одной только мысли, что Гарет Уинстон не врет, у нее кружится голова и тошнота подступает к горлу. У нее слишком много секретов – страшных, темных секретов, – и ей сейчас точно не стоило бы разговаривать во сне.
Быстро взглянув на Джафари Банколе, который сосредоточенно смотрит в мониторы над креслом, Гвенди
– Что он вообще делал у моей двери?
– Он сказал, что ходил в туалет. Может быть, и ходил, – говорит Адеш, наклонившись так близко к Гвенди, что она чувствует запах корицы в его дыхании. Он добавляет совсем тихим шепотом: – Но когда я пошел проверять свою живность, то застал его на месте преступления.
Гвенди ждет продолжения и заранее боится того, что услышит.
– Он возился с замком на двери вашей каюты.
О.Н., думает Гвенди. Очень нехорошо.
Адеш улыбается, и это вовсе не дружелюбная улыбка.
– Когда он наконец обернулся и увидел меня, у него глаза вылезли из орбит – прошу прощения за каламбур, – и он чуть не выпрыгнул из скафандра. Чем хороша невесомость – никто не слышит, как ты подошел.
– Я очень рада, что вы так вовремя подошли. Я… я…
И тут ее мозг искрит от короткого замыкания и отключается напрочь. Вся хранившаяся в нем информация вдруг исчезает, словно ее стерли невидимым ластиком. Куда все подевалось? Она не знает. Она знает лишь, что ее зовут Гвенди Питерсон, она летит на космическом корабле и пытается спасти мир. Но от чего его надо спасать? Этого она не помнит. Как не помнит, о чем сейчас говорила и с кем. Внезапное, всепоглощающее ощущение потери – предельной пустоты – пугает ее так сильно, что она чуть не плачет.
– Сенатор Питерсон? Гвенди? Вам плохо? – Адеш глядит на нее с искренним беспокойством и, кажется, собирается звать на помощь.
– Я… – начинает она, и тут у нее в голове что-то переключается, и все возвращается на свои места. Она беседует с энтомологом Адешем Пателем, они говорят о Гарете Уинстоне, любопытном, настырном и шумном нахале, который спит в кресле у дальнего иллюминатора. Уинстон – миллиардер с большой буквы «М», и Гвенди совсем не уверена, что ему можно доверять. Судя по выражению лица Адеша Пателя, он тоже не очень уверен, можно ли доверять Гвенди.
– Со мной все в порядке, – наконец говорит она. – Я просто задумалась, и мне неожиданно вспомнилась одна фраза, которую часто говаривала моя мама, ныне покойная. И меня перемкнуло. В последнее время такое случается все чаще и чаще, а почему, я не знаю.
Настороженный взгляд Адеша тут же смягчается.
– Ох, Гвенди, я очень сочувствую вашей потере.
Гвенди сама понимает, что это был запрещенный прием, но не чувствует никаких угрызений совести.
– Спасибо, но мамы не стало уже давно. И мысль была светлой, хорошей. Я рада этому воспоминанию. – Она включает айпад, и черный экран оживает. – Просто хотелось бы лучше справляться с такими наплывами. Иначе может получиться… неловко.