Последнее дело Коршуна
Шрифт:
— А в перерыве между танцами и пением с кем-нибудь из гостей ничего не случалось?
— Нет, ничего… А, да… Виталию Андреевичу стало плохо, и он вышел на улицу.
— Один?
— Один. Я хотела его проводить, но он мне не разрешил. Неудобно, говорит, будет, если заметят хозяева.
Зиночка подошла к тому моменту, с которого у них с Виталием начиналась интимная близость. И ей очень не хотелось рассказывать всех подробностей. Но она чувствовала, что полковнику действительно нужно каждое ее слово.
— А
— Минут двадцать-тридцать.
— А может быть, больше?
— Не помню; может быть, и больше.
— Он вышел около двенадцати? — в категорической форме спросил полковник.
— Н-не помню… — Зиночка удивленно раскрыла глаза. Но в тот же момент вспыхнула. — Вы… вы… товарищ полковник, ничего плохого о Виталии Андреевиче не думайте!
Иванилов ее успокоил:
— Я ничего не думаю. Напрасно вы волнуетесь, Зинаида Платоновна.
Но про себя он отметил такую нервозность. «Она о чем-то догадывается. Логика событий натолкнула ее на неприятный вывод».
Зиночка смутилась.
— Ой, простите, товарищ полковник! Это у меня так вырвалось. Какая я смешная! Правда?
И, хотя она дальше старалась говорить в бодром тоне, в действительности у нее на душе кошки скребли.
Аркадий Илларионович, облокотившись на колени, внимательно присматривался к ногам собеседницы. На них были новые боты шестого размера. Невольно вспомнилось письмо Вероники Антоновны — «коротышка, а нога 38-й номер». Иванилов уже не мог сдерживать своего волнения. Достал из кармана мундштук, собираясь закурить. Мундштук выпал из озябших рук в снег. Нагнувшись за ним, полковник тщательно рассмотрел боты. Правый сапожок был вулканизирован.
— Новые боты, а пришлось уже заливать, — заметил он.
Зиночка невольно одернула на себе подол платья, стараясь натянуть его подальше за колени.
— Лопнули. Это на праздники. Должно быть, резина прелая попалась.
«Неужели их порвал Дробот, сунув в них свою ножищу?» — невольно подумал Аркадий Илларионович.
— Что вы еще можете мне рассказать?
— Больше я ничего не помню.
— Ну что же, Зинаида Платоновна, — хлопнул Иванилов ладонью по колену и поднялся со скамейки, — придется вам поехать со мною в Пылков и там повторить свой рассказ. Знаю, что у вас нет времени, вы отдыхаете, но это нужно, и я вас очень прошу.
Зиночка вся обмякла, и новая волна тревоги поднялась в ее сердце.
— Если нужно, я поеду.
Сборы были недолги. Она пошла вместе с полковником к директору курорта и предупредила его, что уезжает на день-два.
Когда Аркадий Илларионович и Зиночка проходили мимо гипсовых львов, охраняющих вход в парк, они встретились с группой отдыхающих.
— Зиночка, наябедничаю вашему мужу о том, что прогуливаетесь с посторонними, — пошутил один из них.
Она не ответила. А когда миновали
— Вы, Зинаида Платоновна, замуж вышли?
— Нет, — замялась она. — Это так просто… шутят.
Прибыв с Зиночкой в отдел, полковник принялся за протокол.
Во время допроса Зиночка припомнила еще несколько деталей того злополучного вечера, с которого начались ее несчастье и позор.
— Зинаида Платоновна, вот вы говорили, что хотели выйти на улицу вслед за Дроботом, но не смогли. Что же вас удержало?
Зиночка с беспокойством напрягала память, стараясь припомнить, почему она не вышла на улицу вслед за Виталием.
— Не знаю, товарищ полковник. Мне чего-то не хватало. На вечере я была одета по-летнему и, кажется, побоялась дождя. Не помню точно.
— А почему вы не оделись? С Дроботом могло случиться несчастье. Подгулявший человек вышел на улицу, а вы не присмотрели за ним.
И тут Зиночка нашла в своей памяти то, что так упорно искала.
— Мне нечего было надеть на ноги. Я тогда не смогла найти моих бот и, пожалев туфли, вернулась.
Иванилов не подал вида, что услыхал интересную новость.
— Так что же, боты так потом и не нашлись?
— Нет. Их никто не трогал. Когда я через час вышла в прихожую, то они так и стояли около дверей, где я их поставила. Правда, смешной случай, товарищ полковник? — обратилась она к собеседнику, ища сочувствия. — Это было наваждение от выпитого вина.
— Очень забавный случай, — серьезно согласился тот.
«В чем они его подозревают?» — не давала Зиночке покоя надоедливая мысль.
— Вы, товарищ полковник, ничего плохого о Виталии Андреевиче не думайте, — пробовала она оправдать Виталия так же, как оправдывала его днем в Лобанове.
— Не беспокойтесь, Зинаида Платоновна. — Выдержав паузу, полковник спросил: — Кстати, почему вы все-таки перешли на другую работу?
— А?.. По семейным обстоятельствам. В комиссионном магазине я получала на сто рублей больше. А для нас с мамой это большие деньги.
— А почему вы пошли именно в этот магазин, а не в другое место? Что, вам кто-нибудь сообщил, что там нужна машинистка?
— Да. Виталий Андреевич.
— А откуда он мог знать?
— Он сказал, что слыхал от Мирослава Стефановича, что ему нужна машинистка.
— А они были хорошими знакомыми?
— Не-ет. Виталий Андреевич говорил, что он вместе с Николаем Севастьяновичем встречал Мирослава Стефановича в ресторане.
— А как вас встретил директор?
Зиночка на минуту задумалась, вспоминая свой первый рабочий день в магазине. От встречи с Мирославом Стефановичем еще и сейчас у нее в душе оставался неприятный осадок.
— Он сказал, что Виталия Андреевича не знает, и вообще… принял меня неприветливо. И потом вроде бы недолюбливал.