Последнее дело Коршуна

Пеунов Вадим Константинович

Странная кража

Проснулась Вероника Антоновна с головной болью. В горле пересохло. Хотелось пить. Она с трудом открыла глаза и только тут вспомнила, что она в чужом доме.

«Угораздило… Будто никогда вина не видала».

Встала с дивана. Пригладила растрепанные волосы. Стараясь не шуметь, вышла в коридор. Но уйти незамеченной ей не удалось: из столовой вышел Николай Севастьянович.

— Никак уходить собрались, Вероника Антоновна?

Щеки Калинович порозовели от стыда.

— Извините,

Николай Севастьянович, нехорошо у меня получилось. Пригласили на праздник, а я…

— Пустяки! С каждым может случиться. Зря вы уходите. Сейчас бы пообедали. А вечером опять все соберутся.

— Спасибо, Николай Севастьянович, за гостеприимство. Но я пойду домой. Отдохнуть надо.

— Зря. Право, зря, — помогая ей одеться, говорил Николай Севастьянович.

К своему дому Вероника Антоновна подходила тяжелой походкой больного человека. На душе было противно. Обижалась на Дробота: «напоил», сердилась на себя: «Забыла меру… И Зинка, дуреха, кажется, влюбилась в него».

Вот и дверь квартиры. Вероника Антоновна достала из сумочки ключи. Длинный, с резной бородкой — от внутреннего замка. Теперь надо и маленький, плоский ключик от шведского замка повернуть два раза. Но ключ повернулся всего на пол-оборота, и дверь открылась! Вероника похолодела. «Обокрали!»

Она распахнула дверь, пробежала через кухню, с лихорадочной быстротой отворила дверь в спальню, бросилась к шкафу и рывком открыла его.

Несколько летних платьев, плащ, костюм и, главное, только к прошлой зиме купленная шубка «под котик», заботливо зашитая в старую простыню, — все висело на месте.

«Деньги!» — Вероника Антоновна метнулась к тумбочке. Там, в верхнем ящике, у нее было четыреста двадцать рублей. Десятирублевые купюры так и лежали на своем месте.

Вероника Антоновна стала успокаиваться. Видимо, она просто по рассеянности не заперла на шведский замок.

Она подняла сумку, уроненную в спешке. Оттуда на пол выпала фотография Юзыка. Вероника Антоновна задержала взгляд на лице брата. И невольно вспомнила, каким образом попала к ней эта карточка. Ее привез товарищ Юзька из Польши вместе с письмом. Кароль оставил у Вероники Антоновны свой паспорт и чемодан, пообещал скоро прийти за ними. Но до сих пор чемодан так и лежит под ее кроватью.

Вероника Антоновна даже наклонилась и заглянула под кровать. И тут ей чуть не стало дурно: чемодана не было!

От ужаса она села прямо на тонкий ковер, как была — в пальто и в шляпе, прижимая к груди сумочку, не в силах осознать случившееся.

Чужой чемодан! Ничего из ее вещей и… чужой чемодан! Кто поверит, что вор украл именно чужой чемодан? Что она скажет Каролю?

Наконец она встала, заперла квартиру, разделась и стала еще раз, уже медленно осматривать спальню — длинную, с одним окном комнату.

Теперь она увидела, что с тумбочки исчез ее старый семейный альбом. Кому он мог понадобиться? Хорошо еще, что, желая похвастать красивым

братом — польским офицером, она взяла с собой фотографию Юзыка. Но остальные фотографии… И… чужой чемодан!

Надо что-то делать… Пойти в милицию! Должны же найти!

Она схватила пальто, впопыхах не попадала в рукава.

Скорее!.. Скорее!..

* * *

В кабинете полковника государственной безопасности сидела посетительница. На ней было пальто безукоризненного покроя. Шляпа последнего фасона. В одной руке она держала коричневую сумочку мятой кожи, в другой — такие же перчатки. Худенькое, продолговатое лицо было чисто и неестественно бело, — по всей вероятности, женщина употребляла специальный косметический крем.

Однако Аркадий Илларионович Иванилов заметил не только это.

Прежде чем сесть, женщина привычным движением откинула полу пальто. Волнуясь, сняла с платья какую-то ниточку, скрутив ее в пальцах. Видно, модное пальто, изящная сумочка и все прочее досталось посетительнице нелегко и поэтому тщательно оберегается.

Сбивчиво, перескакивая с одного на другое, она рассказывала о брате, о Кароле, о проклятом чемодане. Полковник спокойно слушал, стараясь попутными вопросами навести ее на главную мысль.

— Давно вы расстались с братом?

— С тех пор, как он ушел в армию. Юзык служил в польском войске, а после службы остался в Кракове. Там он женился. Вдруг ко мне пришел Кароль и передал письмо от Юзыка и эту фотографию.

— Письмо у вас?

Нервным движением женщина достала из сумочки крошечный платочек, от которого по кабинету разлился едва уловимый тонкий аромат духов.

— Оно лежало в альбоме. Альбом украли. Но главное — чемодан…

— Вы не скажете, как ото выглядело?

Женщина задумалась, припоминая.

— Выглядело?.. Обыкновенно. Напечатано на машинке. Юзык писал, что он работает в редакции газеты. Научился печатать и решил передо мной похвастать. Я ведь по специальности машинистка, а заведующей отделом кадров работаю совсем недавно, всего второй год.

— Почему Кароль остановился у вас?

— В гостиницах не было мест. Он сказал, что он торговый агент, поэтому часто бывает в Польше. С Юзыком познакомился в Кракове.

— Когда он пришел к вам?

— В конце сентября. Он жил недели две. Потом ушел. А за чемоданом обещал прийти через несколько дней.

— Кароль не говорил, куда он собирается ехать?

— Я не спросила. Ах, если бы я могла знать… — женщина поднесла платок к глазам.

— Скажите, Вероника Антоновна, когда ваш брат демобилизовался из армии?

— В сорок седьмом году.

— Прошло пять лет. А на карточке Иосиф Антонович в военной форме. Вам это не кажется странным?

— Я сама уже об этом думала. Хотела спросить у Кароля, почему Юзык не прислал новую. Мне хотелось посмотреть на него с, женой. Но Кароль все не приходит. А сегодня…