Последнее дело. Между строк, или Группа риска

Нормальный и успешный человек писателем не станет. Он вполне комфортно чувствует себя в окружающей реальности, и для него нет особой необходимости выдумывать какие-то новые миры…

Нет, по-настоящему, такая умная и глубокая мысль ни за что не могла бы прийти в голову оперативнику уголовного розыска Денису Нечаеву – обыкновенному парню двадцати четырех лет от роду, с незаконченным высшим образованием и со стажем работы в полиции, который пока еще измеряется не годами, а месяцами. Во всяком случае, этого бы не произошло в самом начале описываемых событий – хотя не исключено, что к подобному выводу он пришел бы и сам, через некоторое время. Однако забегать вперед, нарушая классическую композицию во имя какого-нибудь там постмодернизма или же, прости господи, концептуализма, совершенно недопустимо для детективного жанра.

Как бы то ни было, оперативный уполномоченный уже приблизился к полутемной сырой подворотне, возле которой его поджидал Владимир Александрович Виноградов.

– Здравствуйте! Вы из отдела полиции?

– Ну допустим. А вы кто?

Владимир Александрович сделал шаг навстречу и протянул руку:

– Моя фамилия Виноградов. Я от Союза писателей, меня попросили подъехать.

– Ага. Понятно. – Оперативный уполномоченный с большим достоинством кивнул, ответил на рукопожатие и поискал глазами номер дома:

– Это здесь у вас, что ли?

– Да, пойдемте. Вон туда, второй двор…

И они пошли.

Впереди – сопровождающий, плотный и невысокий мужчина лет пятидесяти, коротко стриженый, довольно прилично одетый и больше похожий на отставного майора, чем на представителя творческого союза. Вслед за ним, почти не отставая, – молодой оперативник в черной кожаной куртке и в джинсах, в кроссовках и с папкой для документов под мышкой.

– Осторожнее… – Виноградов перешагнул через глубокую, рваную трещину в сером асфальте – очевидно, сегодня ему приходилось проделывать это уже несколько раз, в обоих направлениях.

– Да, спасибо!

Навстречу им из подворотни потянуло холодком.

На всех календарях четвертую неделю значилась весна, однако недоверчивая питерская погода, скорее всего, имела на этот счет свое особенное мнение – напротив арки, вдоль глухой стены дома, по-прежнему темнела полоска упрямого, слежавшегося снега.

Мусора и бытовых отходов во дворе почти не было видно, хотя временами откуда-то доносился отчетливый запах помойки. А еще пахло сыростью, мокрой известкой, мочой и просроченными лекарствами. За бесцветными, пыльными окнами коммунальных квартир то и дело угадывались тени простуженных питерских кошек. То, что где-то над головой есть небо, можно было представить, пожалуй, только по отражению в мутных разливах, оставшихся после очередного дождя.

– Вот… место происшествия.

Денис

остановился рядом с Виноградовым. Ничего примечательного: две истертые временем каменные ступеньки, слегка покосившийся козырек… Окна полуподвального помещения были упрятаны за металлическими решетками и за многовековым слоем пыли.

– Там сейчас есть кто-нибудь?

– Да, ночной сторож остался. Я попросил, чтобы дать объяснения…

– Ага, ну… правильно.

Владимир Александрович сделал два шага вниз и толкнул обитую железом дверь:

– Анатолий, вы где?

– Здесь… куда же я денусь?

Виноградов посторонился, пропуская вперед оперативника:

– Вот, познакомьтесь! Анатолий Шарманский, член нашего Союза писателей, знаменитый путешественник и литератор.

В небольшом коридоре за дверью их поджидал коренастый мужчина неопределенного возраста с очень круглым мясистым лицом. Гладко выбритый череп и щегольские ковбойские сапоги придавали ему отдаленное сходство с потрепанным и постаревшим актером Юл ом Бриннером из «Великолепной семерки».

– Здравствуйте.

– А это товарищ из уголовного розыска… простите, как вас по имени-отчеству?

– Денис… Денис Валерьевич, – представился Нечаев и напомнил: – А где сторож-то, который здесь ночью был?

– Ну так вот он.

– Это сторож? – удивился оперативник.

В своей жизни он, разумеется, больше встречал сторожей, чем известных писателей. Однако и те, и другие, по его мнению, должны были выглядеть несколько по-иному.

– Работаю временно, по трудовому договору… – подтвердил тем не менее человек с экзотической внешностью. И посчитал необходимым пояснить: – В результате стечения, так сказать, сложных жизненных обстоятельств.

– Понимаю, – кивнул зачем-то оперативный уполномоченный. И оглядел коридор:

– Темновато у вас.

– Экономия, – пожал плечами Виноградов.

– Понимаю, – повторил оперативник. И посмотрел на Шарманского: – Ну, ведите! Показывайте, что там и где…

Книжный склад представлял собой обыкновенный полуподвал с каменным полом и стенами, на которых еще оставалась потрескавшаяся штукатурка. Если не принимать во внимание мелкий мусор с обрывками упаковочной пленки и серой дешевой бумаги, в помещении склада было совершенно пусто.

– Как это произошло?

– Рассказывайте, Анатолий, – отозвался откуда-то сзади, из коридора, Владимир Александрович.

– Ага… ну, значит…

Ночной сторож, писатель и путешественник Анатолий Шарманский заговорил, да так, что поначалу его повествование вполне можно было воспринимать и на слух, и под запись. Этому не мешало и даже, напротив, скорее способствовало то, что он несколько злоупотреблял казенными полицейскими оборотами – так обычно стараются исполнять свою роль в популярных реалити-шоу подставные актеры, которым поручено изображать участников судебного процесса… Но уже через пару минут относительно внятное и последовательное изложение обстоятельств и фактов в его свободном рассказе почти незаметно сменилось оценками внешней политики НАТО и стран бывшего Варшавского договора, глубокими историческими и философскими отступлениями, красочными метафорами, а также пословицами и поговорками на языках народов мира.