Последнее дыхание
Шрифт:
Глава 55
Эрика ждала Мелани в полицейской машине без опознавательных знаков. Еще до встречи они договорились, что потом вместе поедут на похороны Спаркса. Через десять минут Мелани вышла из здания Скотланд-Ярда и села на заднем сиденье рядом с Эрикой. Было видно, что она крайне раздражена.
– С этого момента я хочу знать обо всем, что происходит, – холодно сказала она, когда машина тронулась. – Хочу, чтобы ты информировала меня о каждом своем решении.
– Значит, я лишь продолжу делать то, что и так делала. А уже от тебя зависит, будешь ты отвечать на
– Я твой начальник! – закричала Мелани, повернувшись к ней.
– Тогда так себя и веди! – в тон ей крикнула Эрика.
Они впились друг в друга глазами, а затем отвернулись каждая к своему окну и стали смотреть на проплывающие мимо здания.
– Прошу прощения, напомните, во сколько похороны? – спросил водитель.
– Через час, так что лучше надавите на газ, – откликнулась Эрика.
– В случае необходимости разрешаю включить мигалку, – добавила Мелани.
Водитель взглянул на Эрику в зеркало заднего вида.
– Ты знаешь, это вообще-то незаконно. У нас нет никакого основания включать мигалку, если мы просто опаздываем на похороны, – заметила Эрика.
– Да. Просто хотела, чтобы мы не опоздали на прощание с коллегой.
– Постараюсь побыстрее, – ответил водитель.
– Спасибо, – сказала Эрика.
Остаток пути они проехали молча.
Похороны суперинтенданта Спаркса проходили в маленькой церкви в Гринвиче, расположенной на небольшом холме с видом на Королевский военно-морской колледж и на город. Они приехали как раз к самому началу службы и пробрались на один из последних рядов. Народу пришло много, учитывая, что Спаркса нельзя было назвать миролюбивым и дружелюбным коллегой. Эрика подумала, что многие пришли просто по долгу службы. На переднем ряду сидела его жена с пожилой супружеской четой и маленькой девочкой в черном бархатном платье и с черной лентой в волосах. Гроб сиял в ярком свете ламп. Он был покрыт цветочной композицией из белых и красных роз и гипсофил.
«Интересно, любил ли Спаркс розы, – думала Эрика. – Ходил ли в церковь? Сколько людей из общины в самом деле его знали?» Все эти мысли потоком проплывали у нее в голове. На похоронах полагается думать об умершем, но очень часто возможности для этого просто нет. Эрика вспомнила похороны Марка и то, как ей пришлось заниматься выбором цветов, музыки, речами. Все это казалось совершенно непохожим на Марка и ненужным ему – молодому, энергичному человеку.
Самым проникновенным моментом службы стало выступление друга детства Спаркса. Он рассказал, как они росли вместе, были лучшими друзьями и после школы уехали на год в путешествие.
– Энди был моим лучшим другом. Он был сложным человеком, но с чутким и отзывчивым, неравнодушным сердцем. Обстоятельства жизни и работы повлияли на него под конец… Я сейчас жалею, что мы так мало разговаривали в последнее время. Спи спокойно, дружище…
Эрика посмотрела на Мелани, которая сидела рядом с ней, и увидела, что у нее по щеке течет слеза. Она взяла ее за руку и пожала. Мелани кивнула, и Эрика отпустила руку. Когда включилась музыка и они встали почтить память Спаркса, Эрика увидела Марша. Он сидел на несколько рядов впереди с другими старшими полицейскими чинами. Она
Служба закончилась через час. Эрика и Мелани вышли из церкви и встали около выхода, в стороне от людского потока. Между ними стояла стена недоговоренности, и Эрика не знала, как сломать ее.
– Подойду к вдове Спаркса, – сказала Мелани, высмотрев ее через дверь церкви. Она стояла в окружении людей, пожелавших выразить ей свои соболезнования.
– Мелани, слушай… я была не в себе у Камиллы. Прости.
– Все в порядке. Как сказал друг Спаркса, эта работа, она… – Мелани хотела сказать что-то еще, но решила не заканчивать фразу.
– Мешает иногда достойно себя вести. Это я про себя сейчас.
– Давай попробуем связываться пару раз в день. Я буду следить за тем, чтобы быть на связи, когда я не в участке.
– Конечно, – улыбнулась Эрика и кивнула.
Мелани пошла назад в церковь, пробираясь сквозь встречный поток, а Эрика подождала еще несколько минут. Наконец появился Марш. Он выглядел очень уставшим, но не потерял привлекательности – постригся и похудел. Волевой подбородок стал еще более выраженным. Сейчас он напоминал того человека, у которого она и Марк много лет назад учились в Манчестере. А затем его честолюбивые планы проложили между ними пропасть.
– Ну наконец-то я смогу с тобой поговорить, – вместо приветствия обратилась к нему Эрика. Он наклонился к ней, и она поцеловала его в щеку. – Почему ты не отвечал на телефон?
– Прости, Эрика, последнее время все не очень хорошо.
– Да, слышала. И когда ты собирался мне рассказать о своем увольнении?
– Ты не могла бы потише говорить? – закатил он глаза.
– А ты не мог бы перезванивать, чтобы мне не пришлось вылавливать тебя на похоронах?
Он провел пальцем по воротнику рубашки.
– Ты едешь на погребение?
– Не знаю. Не планировала.
Они отошли в сторону, пропуская людей, вышедших пожать руку священнику, и двинулись к воротам.
– Я слышал, ты была с ним, когда он умер?
– Да, была в его кабинете со своими требованиями, когда он упал.
– Значит, запилила его до смерти? – невозмутимо спросил Марш.
– Очень смешно.
Они подошли к воротам, и Эрика увидела машину, на которой они с Мелани должны были вернуться в участок.
– Пойдем пообедаем, я приглашаю, – сказала она, беря его под руку. – Хочу услышать все новости, а также узнать твое мнение насчет одного расследования.
Глава 56
Они прошлись до центра Гринвича и нашли уютное маленькое кафе, где заказали по большому кофе и полному английскому завтраку.
– Я знаю, что ты не любишь делиться подробностями, но я в шоке, что тебя уволили, – сказала Эрика, когда они уселись за угловым столиком.
– Ты, как всегда, не выбираешь выражения, – ответил он, смущенно поправляя приборы.
– Что же все-таки произошло?
Он глубоко вздохнул.
– Меня уволили, потому что полиция Лондона внезапно решила прижать семью Гэд за отмывание денег на их экспортно-импортных операциях. Помнишь эту семью? Мы имели с ними дело, когда работали на Луишем-роу.