Последнее искушение дьявола, или Маргарита и Мастер
Шрифт:
— Мы поклоняемся только одному морскому божеству, которое в ваших краях неведомо. Вера наша очень древняя и оттого чахнет. Мы хотели бы привезти на родину свежие мысли ваших знаменитых ученых проповедников. Здесь их у вас так много, но речи их нам непонятны. Они заботятся лишь о нравах и богатстве своего племени. А я слыхал, что есть такой Иисус из Назореи, который несет блаженство для всех народов мира.
И Азазелло попытался придать своему лицу просительное выражение.
Глаза лавочника стали еще мельче и косее, — слухи разные обитают в городе нашем, — он понизил голос, — иные рассказывают,
Зеленщик округлил глаза, — говорят, ведет он за собой толпу учеников, которая растет день ото дня, и движутся они на Иерусалим, чтобы провозгласить новую власть. А, возможно он уже тайно и пришел в наш город. Разное поговаривают. Большего сказать тебе не могу, поскольку не знаю. Но походите по базару, прислушайтесь, есть сведущие люди…
Когда большие солнечные часы в центре рынка показали предзакатное время, и рынок опустел, посланцы Воланда вновь оказались перед закрытой уже лавкой словоохотливого зеленщика.
— Его здесь нет, — Азазелло был короток.
— Прав был зеленщик, — раздумчиво произнес Фагот, — о нем многие слышали, но говорят, он путешествует где-то на юге…
— И очень хорошо, — подхватил Бегемот, — вспомните, что говорил мессир. Он должен внушить страх местной власти и дать ей повод избавиться от него. А для этого следует придать ему и его учению известность и популярность среди городской черни.
— Однако… — протянул Фагот, — нам надо избрать определенную тактику. Двинемся навстречу ему и вольемся в толпу его приспешников, занимаясь агитацией и пропагандой в массах, за что нас едва не повязали в Москве, либо…
— Только, «либо», — темпераментно и воодушевленно воскликнул кот. — У нас должно быть время подготовить почву под его прибытие в Иерусалим. В город должен торжественно въехать не какой-то один из многих десятков бродячих проповедников, но мессия, прославленный и известный своей мудростью и сотворенными чудесами. Ему должна предшествовать громкая слава, обогнавшая своего носителя и уже пустившая свои корни среди иерусалимской черни и городских лавочников.
В глазах Фагота мелькнуло было сомнение, но тут же исчезло — соображал он быстро и, подчас, изворотливо и лукаво.
— Кому нужен безвестный странствующий пророк? Его просто изгонят из Иерусалима или посадят в тюрьму, — азартно тараща глаза, продолжал Бегемот, — либо, в крайнем случае, втихую умертвят…
Тактика троицы, предложенная мудрым Бегемотом, была проста и эффективна — побольше шумных скандалов, следов, сопровождающихся драками и необычными явлениями, — тогда информация окружающими лучше запомнится и будет распространена по Иерусалиму тем быстрее.
В двадцатом веке это назовут пиаром.
Азазелло выразил свое согласие коротким кивком уродливой головы, поросшей буйной рыжей растительностью и клацнул своим безобразным клыком.
Фагот одобрительно скривил рот и блеснул стеклышком пенсне в лучах заходящего солнца, отчего кот тихо раздулся от собственной значимости.
Золотящиеся, желтоватые, и медные, различных немыслимых оттенков, нити последних лучей уходящего с горизонта светила пропадали в низких багровеющих облаках. Знаменитый иерусалимский закат зачаровал друзей,
Ночь упала на город внезапно и всеохватно. Широкими пологами яркого восточного шатра над Иерусалимом заискрилось удивительное бездонное многозвездие. Кот, по-совиному вытаращив глаза, безуспешно тщился сосчитать все вспыхивавшие и вспыхивавшие на небосводе звезды. Ярче других сияла звезда Геспер, взошедшая величаво со стороны Средиземного моря.
Глава вторая
3.0. Воланд. «Да, сбудется воля твоя…?»
Воланд избрал своим постоянным местопребыванием квартиру № 50 дома № 302-бис по улице Садовой. Ту самую, в которой ранее проживала первая жертва неумолимых обстоятельств человеческого бытия, председатель правления МАССОЛИТа М. А. Берлиоз, занимая ее совместно с директором московского Театра Варьете С. Б. Лиходеевым.
Обиталище это после произошедших известных событий стало объектом пристальнейшего внимания со стороны органов НКВД. И продолжало оставаться предметом тщательного изучения, в связи с жалобами жильцов дома на непрекращающиеся голоса и шумы из означенной квартиры.
Неоднократные засады, однако, результатов не дали. Более того, оперативники в своих рапортах отражали, что посторонние звуки и речевые гулы действительно имеют место, несмотря даже на присутствие вооруженных представителей власти. Злосчастную квартиру опутывали проводами и различными датчиками, ставили в ней хитроумные механические и химические ловушки, пытались записать звучащие голоса на фонограф.
Бесполезно. Нечистая сила из «дьявольской квартиры», как окрестили ее жильцы дома, ловиться и фиксироваться не желала. Никаких материальных следов не обнаруживалось, а магнитная лента фонографа прокручивалась впустую с сухим молчаливым потрескиванием.
Завезенная в квартиру рентгеновская установка выдавала на-гора лишь, отчего-то полностью засвеченную, рентгеновскую пленку.
В отчаянии тайно приглашенный энкаведешниками батюшка, лишь осенил себя крестным знамением и бежал из квартиры со скоростью хорошего спринтера, подобрав руками полы путающейся под ногами рясы.
А квартира продолжала жить своей размеренной потусторонней жизнью. Отчего так упорствовал Воланд, предпочитавший обитать обычно в отдалении от суетного и беспокойного людского мира? Он, пожалуй, и сам не мог бы ответить на этот вопрос. Впрочем, он им и не задавался, будучи полностью увлеченным решением очередной комбинации бесконечной своей проблемы и не обращавший, ровно никакого, внимания на подобные мелочи…
Пути его также были неисповедимы. Однажды Воланд объявил своим слугам, что обнаружил в людском мире новое образование, где пытались построить общество совершенно новой формации. Вожди его не верили ни в бога, ни в дьявола и стремились своим неверием заразить остальную часть населения громадного государства, дав ему гордое и звучное название Союз Советских Социалистических Республик.
По их бредовой идее, советские люди должны быть свободны от всяких верований, кроме веры в светлое будущее всего человечества. И, якобы добились своего, полностью оградив своих подданных от религии, суеверий и предрассудков. Людские же пороки, изъяны и искушения также ушли в прошлое.