Последнее искушение. Эпилог
Шрифт:
Профессор в сердцах бросил телефон, а Петр, подумав, позвонил бывшей жене. «Надо прекратить эту суету вокруг моих акций, — мысленно решил он. — Будет лучше, если Юхновский их мне уступит. А не то — пусть управляют сами».
— Это ты, Петя? — сразу узнав его голос, живо отозвалась Даша, стараясь унять охватившее ее волнение. — Наверное, хочешь увидеть Юрочку?
— Если честно, мне сейчас не до этого, — не стал лукавить Петр. — Не важно как, но до меня дошло, будто ты поспешила выйти замуж за Юхновского, чтобы вернуть мне акции «Алтайского самородка».
— Да, Петя! Мне было очень больно думать, что ты потеряешь то, чего добился, рискуя жизнью, и чему отдал столько сил, — подтвердила Даша, обрадованная тем, что он оценил хотя бы это. — Я, правда, еще не вышла замуж, но в этом случае ты получишь свои акции безвозмездно. Тебя это устраивает?
Но Петр уже не мог сдержать обуявшего его гнева, и его прорвало: в нем заговорила кровь гордого рода князей Юсуповых.
— Выходит, ты посчитала, что если ляжешь в постель с этой сволочью, я с радостью приму от вас это «возмещение убытков»? — яростно выкрикнул он, не в силах рассуждать здраво и, тем более, справедливо. — Вот уж никогда не думал, Даша, что ты готова продаться — пусть даже ради меня и сына!
Задыхаясь от ярости, Петр не мог продолжать и лишь бросил:
— Свои акции я могу лишь выкупить, и, если б не ты, они уже были бы у меня!
Его жестокая несправедливость поразила Дашу в самое сердце. Она многое могла ему простить, но такие оскорбления просто перевернули ее душу. Ожесточившись, Даша даже не заплакала, а лишь после долгой паузы глухо произнесла:
— Ну это, Петя, уже слишком! Ты не только меня не любишь, но и ничуточки не уважаешь. Поэтому, — она гневно возвысила голос, — чтобы ноги твоей больше не было в моем доме! Постараюсь выбросить тебя из своего сердца! А с сыном, если захочешь, будешь видеться у своих родителей.
Даша бросила трубку и только тогда дала волю слезам, а Петр еще долго держал свою в руках, понимая, что совершил новую непростительную ошибку.
* * *
С самого утра, запершись у себя в кабинете, Михаил вместе с Сальниковым изучал многочисленные документы, которые им удалось собрать о теневой и преступной деятельности Юхновского. Тут были и последние разоблачительные статьи из газет с подтверждающими их материалами, и добытые с огромным трудом копии протоколов и справок из уголовных дел. Эти данные были столь убедительны, что глава детективного агентства заключил:
— Ну теперь, Витек, мы прижмем этого олигарха. Свет не видывал большего негодяя! И такие отпетые преступники претендуют на власть в стране!
— Думаю, его надо взять за жабры в первую очередь используя данные, взятые из старых уголовных дел, — предложил Сальников. — Одни факты ухода от налогов чего стоят! Но, боюсь, они не сразят его наповал!
— Это почему же? Народ ведь им сразу поверит. О неуплате налогов его компанией газеты уже писали, и по закону это — тяжкое преступление.
— Будто ты, Мишка, не знаешь нашу ментальность, — усмехнулся Сальников. — Это в других странах оно — тяжкое, а у нас
Юсупов это знал и вынужден был согласиться:
— Ладно, Витек, ты прав. У тебя есть конкретный план?
— Есть, и я все продумал в деталях.
Понизив из предосторожности голос, Сальников изложил свой замысел:
— Сначала надо запустить в прессу сенсационный материал по «висячим» уголовным делам — с намеком, что они возобновляются, так как получены новые данные. Он готов и уже завтра появится в газетах.
Виктор кивнул на стопку листов с печатным текстом и продолжал:
— Эта информация содержит лишь некоторые факты, но Юхновский по ним сразу поймет, что у авторов имеется на него убийственный материал.
— И что же, будем ждать, когда он на нас выйдет?
— Нет, действовать надо стремительно, — чтоб не опомнился. Я сам на него выйду после полудня, — предложил Сальников, — и уверен: он за меня ухватится!
— А ты не забыл, Витек, что лезешь в логово Льва? Я имею в виду не его имя, — Михаил усмехнулся совпадению, — а мощную службу секьюрити.
— Нет. На тот свет я не тороплюсь, — полушутя ответил Сальников. — Ведь у меня только наладились отношения с Наткой.
И уже на полном серьезе добавил:
— На мне будет маячок, он даст знать, — куда меня заховают, если похитят. Это они могут со мной сотворить. А ты, Миш, меня подстрахуешь.
Он вопросительно взглянул на шефа, ожидая одобрения, но Юсупов не торопился, размышляя над его предложением, и тщательно обдумав заключил:
— В общем, так и поступим — с одной только разницей: вместо тебя, Витек, пойду я! — и, предупреждая протест, резонно объяснил: — Ну, пойми: не могу я допустить, чтобы тебя схватили и куда-то заперли. Ты же — безногий инвалид!
— Ну и что с того? Какая разница, кому сидеть под замком? Неужто, Миш, ты думаешь, что сумеешь отбиться? — убежденно возразил Сальников.
— Не о том толкуешь, Витек! Конечно, и мне от них не отбиться — это не бандитская шушера, а бывшие спецназовцы ФСБ! Но я смогу все же попытаться сбежать, — тепло взглянув, объяснил ему Юсупов, — а у тебя шансов на это нет!
Сальников несогласно замотал головой, но Михаил его остановил.
— Все, Витек, прения окончены. Давай теперь сформулируем требования, которые предъявим в обмен на свое молчание. Ты подготовил предложения? Я не стал этим заниматься, боясь проявить необъективность. Слишком сильно ненавижу Юхновского!
Взяв из папки свой черновик, Сальников его зачитал:
— Наши требования состоят из трех пунктов: главный — он отказывается от женитьбы на Даше; второй — возвращает контрольный пакет акций по их биржевой котировке, и третий — возвращает заложенные Дашей фамильные драгоценности.
Виктор кончил читать и от себя добавил:
— Я составил их так, как мы об этом договорились, но считаю, что ты, Миш, к Юхновскому слишком великодушен. Требования нужно ужесточить!
— В чем же? Говори конкретно!