Последнее лето ярла Ульфа
Шрифт:
Гудрун снова вздохнула. Два драккара. Нет, не устоять.
По лесенке на забороло взобралась Заря, встала рядом с Гудрун, спросила:
— Что невесела, сестренка?
— А тебе весело? — буркнула Гудрун. — Туда глянь.
Заря прищурилась, считая спускавшихся на берег воинов:
— Ого! Да их за сотню!
Гудрун покосилась на младшую.
Надо же. Ничуть не испугана. Да ей и впрямь весело.
Заря угадала ее мысли:
— Тебе страшно потому, что не умеешь правильно считать врагов.
— А ты
— Я умею. Меня Бури научил.
— И как же?
— А вот! — Заря похлопала по туго набитому колчану. — Три таких, — сказала она. — И еще немного.
— Так просто?
— Ага. Сама увидишь, когда я начну правильно их считать.
Гудрун улыбнулась. Вспомнила, как Заря седмицу назад убивала лже-наемников. И даже начала верить, что в этот раз все будет иначе, чем в прошлый.
С открытием счета пришлось повременить.
Сначала к воротам подошли переговорщики.
— Я говорю голосом Йорана-ярла! — сообщил немолодой, но еще вполне боеспособный муж, возглавивший тройку переговорщиков.
Серьезные воины. В кольчугах, с хорошими, судя по ножнам, мечами.
— И что нужно Йорану-ярлу на земле Ульфа-ярла? — звонко выкрикнула Гудрун.
— Месть! — провозгласил переговорщик. — Ульф Хвити убил его Визбура! Йоран-ярл желает получить верегельд!
— Хорошо! — крикнула в ответ Гудрун. — Когда мой муж вернется, я скажу ему о желании твоего ярла!
— Не пойдет! Твой муж, женщина, не вернется! Его убили англы!
— Врет, — негромко проговорили Заря.
— Знаю, — так же негромко ответила Гудрун. И в полный голос: — Твоего ярла обманули! Мой муж жив и скоро будет здесь с богатой добычей!
— Это тебя обманули! — заорал переговорщик. — Мой ярл получит то, что желает, и немедленно! Открой ворота — или узнаешь, как Йоран-ярл обходится с врагами!
Лестница заскрипела. Гудрун оглянулась. На забороло поднимался Кольгрим.
Встав рядом с Гудрун, коннозаводчик поглядел вниз и констатировал:
— Ого! Никак сам Рэв Горластый пожаловал! И что понадобилось тебе, Горластый, в наших краях?
— Кольгрим! А ты почему здесь? — удивился переговорщик.
— Заехал друзей проведать! В этом роду мне всегда рады! А тебе, похоже, нет!
— Зря ты сюда приехал! — заорал переговорщик. — Но ничего! С тобой у моего ярла вражды нет! Он тебя отпускает!
— Отпускает, значит? Твой ярл, похоже, возомнил себя конунгом Сёлунда, — усмехнулся коннозаводчик. — Так напомни ему: даже Рагнар не указывал нам, хозяевам земель, куда нам ходить можно, а куда нельзя.
— Да он совсем из ума выжил, твой ярл! — вмешалась Гудрун. — И он, и ты, и все ваши! Когда вернется мой муж…
— Погоди, дочь Сваре, — перебил ее Кольгрим. — Твой
— С Аслауг мой ярл уже договорился! — заорал переговорщик.
— Думаю, ты врешь, — рассудительно произнес Кольгрим. — Но даже если и так, то как насчет Ивара Рагнарсона? Ульф Хвити носит его знак. И в вик он ушел тоже с Иваром. Ну-ка вы, трое, кто из вас готов заполучить в кровники Бескостного? Куда вы надеетесь сбежать? В Миклагард[2]? И бежать вам придется вместе со всей родней, потому что и на них падет гнев Рагнарсонов. Ты уже продал свой одаль, Горластый?
Главный переговорщик переглянулся с остальными. Ну да. Только что у них впереди был грабеж богатой беззащитной усадьбы и сопутствующее этому веселье. А теперь на горизонте маячили братья Рагнарсоны и человеческие обрубки, исходящие криком на рыночной площади Роскилле. Разделить участь английских вождей ни Рэву, ни остальным совсем не хотелось. Пара часов веселого грабежа и десяток марок серебром того не стоили.
— Мы вернемся! — грозно бросил Рэв, и троица переговорщиков удалилась.
Недалеко.
Налетчики разбили лагерь прямо на берегу, метрах в двухстах. И уже начали разбирать корабельный сарай, твари.
Как жаль, что нельзя услышать, о чем говорят враги.
Хотя почему нельзя…
— Старри, иди сюда, — позвала она одного из мелких помощников кузнеца. — Хочешь серебряную монету?
Глазенки у мальца загорелись.
— Лезь сюда. Видишь, где у пристани бурьян разросся? Проберись туда и послушай, о чем викинги говорят.
— А если поймают?
Мелкий, носатый, черненький. Скворец он и есть скворец[3].
— Скажешь, что не успел к нам и прятался.
— А если мучить станут?
— Зачем им? Что ты можешь знать? Скажешь, что кузнечному делу учишься. Тогда точно не убьют. И знаешь что… Если узнаешь что важное, свободным станешь.
— Не хочу свободным! — замотал головой малец. — Вы ж тогда кормить не будете.
— Будем, — пообещала Гудрун. — И со двора не погоним. Будешь так же у кузнеца работать.
Конечно, будет. Если не убьют. Если их всех не убьют.
Но, может, и обойдется. Даже отсюда слышно, как во вражеском лагере орут.
Умно Кольгрим придумал. Не зря самых лучших коней на Сёлунде растит. Самых лучших и самых дорогих. Жеребцов на развод ему из франкских земель привозят.
— И чего вы испугались? — пожал плечами Кетилауг. — Убьем всех, никто не узнает. Ни Ульф, ни Рагнарсоны.
— Что это за месть, если о ней никто не узнает, — проворчал Йоран. — Да и не узнают ли? Этот болтун Горластый назвал Кольгриму мое имя.