Последнее лето
Шрифт:
Мы все знали, кто из родителей медик. Однажды, за не самым удачным ужином из вегетарианских хот-догов с тофу, она пыталась прочитать нам лекцию об опасности папиллома-вируса для человека.
Терри застонал и потянулся к пиву:
– Это все «оракл», говорю вам.
– Спихиваешь вину на травку? – спросила Саки. – Жалкое оправдание.
Я сникла.
– Выигрывает тот, кто продержится до конца, – напомнил Лоу. – У некоторых из нас еще есть шанс.
– И сколько вас, четверо? – спросила
– Лично я по-прежнему в игре, – сказала Саки.
– И я, – сказал Рейф.
– И я, – сказал Лоу.
Но энтузиазма у нас значительно поубавилось. Игра уже не казалась такой важной.
– Послушайте, ребята, – сказал Лоу. – Есть кое-что посерьезней. Когда мы ездили за едой, нас предупредили, что погода должна испортиться.
– В каком смысле? – вздрогнула от ужаса Ди. Напугать ее ничего не стоило.
– А сама-то как думаешь? Обещают сильный шторм. Если мы не вернемся сегодня утром, они сами за нами приплывут.
Мы немного поспорили о том, обязаны ли слушаться, и предположили, что родители выдумали этот предлог, чтобы поскорее вернуть нас обратно. Конечно, наступал сезон ов, но обычно они начинаются здесь в конце августа или даже в сентябре.
Впрочем, сопротивлялись мы вполсилы. На горизонте нависли тучи. Подул холодный ветер, и поверхность океана потемнела.
Мы нехотя собрали вещи, сняли брезент, выдернули лыжные палки и закинули все в лодки.
Джен села рядом со мной, по-прежнему дуясь из-за Джеймса. Дэвид погрузился в свои мысли, нервно дергая ногой, а Джек меланхолично рисовал в блокноте похожих на английских денди пингвинов.
Я оттолкнула лодку от берега и взялась за весла, раз никто другой не вызвался.
На пляже не осталось никаких видимых признаков нашего пребывания, не считая ямок там, где мы втыкали в песок палки, кое-где – отпечатков ног да головешек и пепла на месте костра. Может, пары обломанных веток. И еще высилась башня, которую постепенно размывало прибоем. Мы хорошо усвоили золотое правило: не оставляй после себя следов.
Конечно, следы остаются всегда. Хитрость в том, чтобы ловко их скрыть.
Разумеется, мы оставили после себя какое-то количество молекул, думала я, налегая на весла. Но ничего, что могло бы выдать, кто мы такие. Просто человеческие кожа, ногти и волосы, рассеявшиеся по морским просторам.
3
Уставшие и грязные, мы гребли против течения. Все мечтали о том, чтобы поскорее принять душ, а тусовщики после вчерашней вечеринки – еще и о лекарстве от похмелья. А я жаждала провести хотя бы пару минут в одиночестве.
Когда вдали за озером показался особняк, я почувствовала, будто возвращаюсь домой. Мне не стоило никакого
Мне живо представилось: каждое лето я купаюсь в озере, ночью лежу на лужайке и изучаю созвездия в темном небе. Бегаю во всю прыть по проселочной дороге, широко раскинув руки, а над моей головой смыкаются высокой аркой кроны деревьев.
Брожу дикарем по дремучим чащобам.
Родители тем временем впали в нешуточную панику.
Большинство отправились в город за припасами, и на подъездной дороге осталось лишь несколько автомобилей. Некоторые папаши засобирались на выход – заколачивать фанерой окна. Они остановили нас в холле и попросили Рейфа и Терри помочь им.
Саки пробурчала что-то про грязных сексистов и, потребовав дать ей молоток, присоединилась к ним.
Джек и Шел пошли в лес.
Матери запасали водопроводную воду в ведрах. Сортировали и пересчитывали батарейки, раскладывали на кухонных столешницах ручные и налобные фонари. У нас моментально изъяли мини-холодильники, которые мы брали с собой на пляж.
Кто-то копался с радиоприемником. Из всех розеток торчали провода – заряжались телефоны.
Накаленная обстановочка.
Я пошла помогать мамашам выгребать лед из морозильников в пакеты. Пальцы у меня тут же онемели. Настенный телевизор показывал картинки формирования атмосферных вихрей; метеорологи рассуждали о направлении и скорости ветра, смерчах и проливных дождях. Мы слышали эти термины и прежде. Уже вовсю шла обязательная эвакуация, но находились упрямцы, надеявшиеся «продержаться и переждать». Те, что погибают исключительно по глупости.
Есть и такие, что погибают из-за любви к своим домам. Одни из-за немощи и старости, другие – в попытках спасти первых.
Некоторые из нас воспользовались внезапным послаблением в правилах: проходя с ведерком для льда мимо приоткрытой двери в спальню, я увидела, что Лоу валяется на родительской кровати. Щелкает пультом и переключает каналы в поисках развлечений.
– Тунеядец, – ткнула я в него пальцем.
Сзади подошел мужчина и остановился рядом со мной. Отец-коротышка. С пузцом.
Он стоял, по-женски уперев руки в бока, и гневно взирал на происходящее.
Но это был лицемерный гнев. Лоу моментально смекнул, что к чему. Изменился в лице.
– Лоренцо, а ну живо слезай с кровати! – приказал ему отец.
Лоренцо повиновался. Разом потерял вкус к отдыху. Полнейший провал.
– Вот это ты пролетел, – сказала я и оставила его наедине с собственным унижением. Встретила в холле Джен – она наводила красоту перед зеркалом – и раскрыла ей родственную связь Лоу.