Последнее оружие

Ле Руа Филипп

– Нет еще. Насильник бросил его, вероятно, в Потомак месяц назад. Поиски рискуют затянуться.

– Где именно у нее было назначено свидание?

– На берегу, рядом с сухим деревом. Подальше от нескромных взглядов. А что?

– Там и копайте.

– Что?

– Надо копать.

– Думаете, убийца стал тратить время на рытье могилы, когда достаточно было бросить труп в реку?

– Маловероятно, но пренебрегать ничем нельзя. Если найдете тело, значит, убийца тот же, что и в Фонтенбло.

Джеймс положил трубку. Звонок не нарушил его блаженства.

Его вообще ничто не могло нарушить, благодаря Дилипу, которого удача подбросила ему на пути. Он встал и пошел на поиски своего любовника. Но тот был за его спиной. Джеймс позволил прижать себя, не шелохнувшись. Не подозревая, что на сей раз его пронзит лезвие ножа.

Третья часть

Человек с дубленой кожей идет навстречу солнцу

85

Натан пролетел над Китаем, Тибетом, Раджастаном, над несколькими райскими островами Индийского океана, прежде чем приземлиться в одном из самых бедных мест планеты. Согласно сведениям, полученным Сильви в Интерполе, любовница Куамо Курумаку Эзиан Зави находилась в Сомали. И, возглавляя «Курумаку-глобал-300»-, способствовала росту престижа мафиозной династии в Африке.

Натан предпочел отправиться туда в одиночку. Это было удачно, поскольку Тайандье настойчиво требовал возвращения Сильви, а также Лин во Францию. Он собирался сопоставить добытые ею данные со своими и взять бельгийку в Рим, чтобы допросить Слоан Риччи, любовницу итальянского промышленника Эрнесто Бернелли. Для Тайандье истина уже готова была воссиять. Ведь и величайшие открытия родились из случайных сопоставлений. Так что пути Натана и Сильви разделились в токийском аэропорту. Он попросил у нее на дорожку бельгийский анекдот.

– А что я получу взамен?

– Секрет моего уговора с сестрой.

– Оба ребенка, которых она воспитывает, это ведь не ее дети?

– Я повстречался с ними полтора года назад, во время последнего расследования. Джесси была шестилетним вундеркиндом, которую насиловал ее отчим, а Томми, ее брат, шестнадцатилетним аутистом, запертым в психиатрической клинике. Я похитил их у матери-алкоголички и отчима-извращенца. Шеннея и Шиваджи согласились взять детей при условии строжайшей тайны. Это и был наш уговор.

– И ты его нарушаешь ради бельгийского анекдота?

– Ради бельгийки.

Их поцелуй был прерван Лин Ли. На посадке они оставались последними.

– Знаешь, какое чтиво взяла бы с собой бельгийка на необитаемый остров? – спросила его Сильви, чьи губы покраснели от долгих лобзаний.

– Нет.

– Тебя, с ног до головы в татуировках.

Они договорились встретиться через четыре дня в Париже.

Натан вышел в международном аэропорту Могадишо и словно попал в сауну. Рядом с грязным внедорожником поджидал, обливаясь потом, агент ЦРУ, предупрежденный о его прибытии токийским отделением Интерпола.

– Добро пожаловать в ад. Я – Алан Кулидж.

– Натан Лав.

– Наслышан о вас.

– Значит, я плохо делал свою работу.

Они сели

в раскаленную «тойоту» и поехали в сторону центра. Ветер осыпал песком развороченные улицы, картонные лачуги, общественные здания, обтесанные выстрелами из гранатометов, пустынный пейзаж.

– Можете мне обрисовать вкратце, как тут обстоят дела?

– Я же сказал – ад.

– А подлиннее?

– Возращение надежды» – это вам что-нибудь говорит?

– Американское вмешательство в тысяча девятьсот девяносто третьем году.

– Речь шла о том, чтобы нормализовать положение в стране. Операция завершилась западней, и тела наших морпехов таскали по улицам Могадишо. ООН тоже попыталась вмешаться с помощью своих миротворцев, но ничего не смогла и в девяносто пятом убралась восвояси. С девяносто первого года Сомали – страна без правительства, отданная в руки боевиков и их главарей. Сущий бардак.

– Это скорее не ад, а анархия.

– По словом «ад» я понимаю разборки с помощью «Калашникова», рэкет вооруженных банд, похищение мирных граждан прямо на улице, нападения пиратов у берегов, исламистские мафии, торговлю оружием, наркотиками, туберкулез, малярию… С тех пор как вы здесь, ваша жизнь изрядно упала в цене.

Он крутанул руль на сто восемьдесят градусов, задел тележку, запряженную тощим ослом, и угодил в рытвину. Колеса буксовали, осел гнусно ревел. Кулидж высвободил свою «тойоту», подняв облако пыли, и дал тягу, не дожидаясь составления протокола.

– Понакопали канав, дороги совершенно непроезжие. Вода и электричество – не более чем старые воспоминания. Зато можете звонить по выгодной цене и играть на бирже. Для транснациональных компаний, для мафии и неправительственных организаций это рай. «Кока-кола» открыла тут новый суперсовременный завод, двенадцать тысяч квадратных метров, тридцать шесть тысяч бутылок в час. В производстве заняты сто тридцать человек, и столько же для охраны. Тарифы мобильной связи самые низкие на континенте, поскольку нет никакого государства, чтобы взимать налоги. Освещение свечное, но зато повсюду найдете интернет-кафе. Банковской системы нет, но это не мешает курсу сомалийского шиллинга колебаться по отношению к доллару. Торговцы потирают руки, и продовольствия из Арабских Эмиратов в местной диаспоре хоть завались. Всякая шушера наживается на наркотиках, на рэкете, похищениях и оружии. Что касается неправительственных организаций, то они процветают. Единственный действующий госпиталь – от Красного Креста. И еще есть ваш друг Курумаку, который вкладывает миллионы долларов в страну.

– Он мне не друг. Что вы знаете об Эзиан Зави?

– Никогда с ней не встречался. Она сомалийка по происхождению, носит покрывало и нигде подолгу не задерживается. Зато ее офис где был, там и есть.

Кулидж остановил машину перед современным зданием, поблизости от российского посольства.

– Так она сомалийка? – удивился Натан.

– Ну да, Курумаку себе чернокожую отхватил.

Натана удивил не цвет ее кожи, а национальность.

– Я вас тут подожду. Меня они не лишком любят.