Последнее оружие
Шрифт:
– Я столько не прошу.
– Если не появлюсь через три дня, возвращайтесь в Сомали и уладьте дело с Кулиджем.
Натан взял свою флягу и присоединился к каравану. Его смуглая кожа, черные волосы, детство в пустыне Мохаве, отшельничество под австралийским солнцем давали ему основание полагать, что он достаточно подготовлен к долгому походу через эфиопское пекло. Афары время от времени устраивали привал, двигались в основном по ночам, избегая зноя, мало говорили между собой, питались лепешками. Эти мусульмане-сунниты, рожденные
89
Карла все еще держала руку Алессандры, когда до нее дошло, что молодая женщина потеряла сознание. Вывих лодыжки, клаустрофобия, духота, вонь мочи и блевотины одержали верх над сознанием. Третья девушка на дне лодки мучилась от морской болезни, которая выворачивала ее наизнанку. Скрючившись и схватившись за живот, она извергала одну только желчь. Карла выпустила руку Алессандры, забыла о своей дочери и думала теперь, как помочь потерявшей сознание девушке.
90
Запах жареного мяса.
– Немного жаркого из козленка?
Женский голос. Английский язык.
Натан различил черную гриву, точеные черты лица, красную тунику. Приподнялся, чувствуя головную боль и тошноту.
– Не сейчас, спасибо.
– Надо попить. Вода и соль здесь ценятся превыше всего.
– Эзиан Зави?
– С кем имею честь?
– Натан Лав. Я вас разыскиваю уже несколько дней.
– Я сама вас нашла. На спине верблюда, с сильнейшим солнечным ударом. Вам не пришло в голову чем-нибудь ее прикрыть?
– Я думал только о том, чтобы защитить вас.
– В таком состоянии? – Она засмеялась.
Натан утолил жажду и рассказал ей о похищениях, о расследовании, которое привело его в Японию, потом к Курумаку, а потом и к ней самой.
– Тысячи женщин исчезают каждый месяц. Вам, думаю, придется проверить все случаи, чтобы оправдать дорожные издержки.
– За истину повсюду платят очень хорошо.
– Думаете, здесь, в Эфиопии, вы стали к ней ближе?
– Вы в списке следующих жертв.
– Как вы можете быть в этом уверены?
– Достаточно посмотреть на вас.
Эзиан Зави не могла бы послужить моделью скульптору или живописцу, поскольку ее большие зеленые глаза излучали свет, который невозможно было передать. Осунувшееся лицо обрамляла пышная, густая шевелюра, кончики волос змеились до самой поясницы. Красивое, чуть угловатое эбеновое тело было облачено в простую пурпурную тунику, которая не сковывала движений. Сравнение
– Вы уже были жертвой похищения.
– Куамо позаботился о моем освобождении.
– Чего хотели ваши похитители?
– Они ничего не успели потребовать.
– Курумаку заставил их говорить?
– Он велел их убить. Я была против.
Вспоминая обстоятельства своего похищения, она помассировала бедро.
– Похитители причинили вам боль?
Она поколебалась:
– Они засунули меня в мешок из-под соли и порезали бедро.
– Зачем?
– Не знаю.
– Что для вас значит дождь?
– Это источник жизни.
– Лично для вас.
– Я по нему не скучаю.
– Откуда у вас взялась эта боязнь?
– А кто вам сказал, что я боюсь дождя?
– Вы сами только что признались.
Она отвернула лицо в полумрак хижины.
– Детская травма. Моя семья погибла при наводнении. Дождь может быть и источником смерти.
– Где это произошло?
– В моей родной деревне, в Сомали. Предпочитаю больше не говорить об этом. К вашему расследованию эта тема отношения не имеет.
– Имеет. Но я ее больше не коснусь.
Натан почувствовал, что она утратила самообладание. И воспользовался этим, чтобы расспросить о менее болезненных подробностях ее личной жизни.
– Вы очень привязаны к Куамо Курумаку?
– Я люблю его.
– Почему?
– Почему я влюблена? Что я думаю о дожде? Вы задаете странные вопросы.
– Что вам больше всего нравится в Куамо?
– Власть.
Он не ожидал такого ответа. Она заметила это и объяснила:
– Его власть, способная изменить мир.
– А он хочет изменить мир?
– На благо людей.
Натан еще не забыл слова Кулиджа о том, как Курумаку приспосабливал Африку под себя. Торговля наркотиками, оружием, ядерными отходами, отмывание грязных денег – все это не имело ничего общего с филантропией.
– Неужели вы полагаете, что, делая бизнес на бедах страны, которую захлестнуло насилие, вы творите добро?
Вы явились, чтобы защитить меня или проповедовать западную мораль?
– Я пытаюсь понять, зачем похищают таких женщин. как вы.
– Делать добро одним часто значит делать зло другим. И наоборот.
Натан встал, чтобы выйти, но вдруг почувствовал спазмы в желудке и ухватился за остов хижины, чтобы сдержать рвоту.
– Я дам вам кое-что выпить, вам станет легче. – сказала Эзиан.
Он почувствовал на лице ее волосы, потом запах рассеялся. Не в силах последовать за ней, он сел в траву, глядя на укрытый ночью гористый пейзаж, усеянный танцующими искрами лагерного костра. Она вернулась, держа в руках деревянную плошку с каким-то тошнотворным питьем. Натан был готов проглотить что угодно, лишь бы облегчить головную боль.