Последнее падение
Шрифт:
– Как обычно себе лучших оставишь, а нас заставишь мучиться. А что это протеже Совиньковой забыла в группе аутсайдеров? – удивился Русаков. – Она же вроде хорошенькая. Если ты собралась её списывать, то я её к себе заберу.
– Она может и хорошенькая, но с рёберными прыжками у неё большие проблемы. Да и для пар она не подойдёт, высоковата будет. Разве что в танцы отправить.
– Зачем же ты за неё поручилась? Я же тебе говорил, что в таких случаях надо выбирать по результатам мозговой деятельности, а не сердечно-сосудистой системы.
– Один раз себе такое позволила, а ты теперь всю жизнь будешь мне это припоминать? И вообще, если
– Да собираюсь я работать, не гони меня, – он уселся за бортом и принялся шнуровать коньки.
– И вообще-то ты позволила себе такое дважды. Первой была Татьяна.
– Совинькова – другой случай. У неё есть талант, который можно раскрыть. Ты это и сам видишь. Да, она была абсолютно сырая, наглая и ленивая. Ядерная смесь, конечно. Но глаза у неё горели, пусть она и не показывала всем своего стремления. Мороз же другой экспонат. Она не обладает набором Татьяны. Несомненно, задатки имеются. Но в ней больше открытого желания и стремлений. Ты помнишь, что она сказала на вступительных? – она тихо рассмеялась. – Я вам ручкой с пьедестала помашу. Вот она – зараза. Дерзкая, смелая, жаждущая. У неё нет огромного таланта. Она деревянная для фигурного катания, но стремится это исправить. Таня же просто поняла, что у неё есть то, чем можно пользоваться. А Мороз создаёт всё с нуля. Если честно, она чем-то похожа на меня в юные годы. –Славянская взглянула на тренировочный процесс, закрывая лицо руками, и промолвила: – Однако если за отведённое время ничего не изменится, боюсь дорога ей только в танцы. Спортивные пары она не потянет. А для синхронного слишком маленькой будет.
– Да ладно тебе, Ир. Неужто всё так плохо? – он поднял голову, и в этот момент я оказалась на льду, сидящей на пятой точке. – Ладно, я промолчу. Напомни, как я мог дать согласие на это чудо?
– Да ладно, Витя. Она же хорошенькая, – передразнила его старший тренер. – А вообще, она прыгает тройной Лутц, с руками наверх. Да и другие зубцовые с усложнениями. Только Тулуп малость недокрученный, но это не так важно.
Небольшая информационная справка. В фигурном катании, помимо исполнения безумно сложных прыжковых элементов, есть усложнения, которые приносят спортсмену дополнительные бонусы. Из-за чего в дальнейшем, в протоколе, стоимость прыжка увеличивается.
За бонус спортсмену могу засчитать: сложный заезд (заезд с шагов или с ласточки), сложный выезд (на выезде спортсмен берёт ногу в кольцо), прыжок с одной или двумя руками наверх, и иные композиции.
Думаю, все прекрасно понимают, что фигурное катание оценивается балльной системой. И после каждого выступления спортсмен получает протокол, или же на профессиональном сленге – распечатку. Там перечислены все элементы, которые спортсмен исполнил в своей программе. А также их стоимость, понижения за ошибки (недокруты, нечёткое ребро, падения), повышения за усложнения. Благодаря протоколам спортсмены понимают, где именно они допустили ошибки, что позволяет в дальнейшем их исправить.
Славянская в очередной раз вздохнула и продолжила:
– С Мороз нужно работать, много работать. Успеем ли мы?
– Давай так, – Виктор Станиславович встал со своего места, снял с лезвий защитные чехлы и шагнул на лёд. – Ты уверена, что у неё есть будущее? Не с нами, не с Академией. Пройдёт ли она жесткий отбор самостоятельно?
– Да. Я вижу её в профессиональном
– Тогда в чём проблема?
– Не знаю. И это меня пугает.
Возможно, Славянская уже тогда подозревала, что у моей истории не будет счастливого конца. Но всё же она решила дать мне шанс.
И именно это решение стало ключевым. Оно спасло меня от неминуемой участи быть забытой и покинутой всеми. За это я благодарна ей до сих пор. Ирина Владимировна стала моим ключом к спортивному будущему.
Славянская подъехала ко мне, подняла мою обмякшую тушу со льда и спросила.
– Надеюсь, что такое толчок тебе известно? Или придётся показывать?
Я постаралась стоять ровнее, чтобы казаться полностью собранной, однако это было сложно сделать на ватных ногах.
– Известно, Ирина Владимировна.
– Тогда рождается другой вопрос, – она откашлялась, после чего поправила мои волосы. – В чём проблема? Стоит всего лишь набрать скорость и нормально оттолкнуться. Все движения должны быть скоординированы. В твоём случае – руки в одну сторону, ноги в другую. Плавный нажим и резкий толчок. И раньше времени не раскрывайся. Ты крадёшь у себя пол оборота, из-за этого и падаешь. Всё ясно? – я кивнула, ожидая дальнейших указаний. – Тогда исполняй, раз ясно.
На протяжении следующего часа Славянская терроризировала только меня. Пока Виктор Станиславович работал с остальной группой, Ирина Владимировна старалась исправить мой кривой прыжок. Исправляя одно, менялось другое. И так до бесконечности. Иногда ей надоедала эта бессмысленная долбёжка и она уходила на другой круг, исправлять других провинившихся. Но моё очередное громкое падение заставляло её вернуться к моему злополучному Акселю. Русаков не мог сдержать смех, а Славянская кричала, чтоб тот не отвлекал её от работы.
До конца тренировки тридцать минут. Началась показательная часть. Мы выстроились рядом с бортом (прямо как на расстрел), ожидая своей тяжкой участи.
Могу сказать, что в нашем потоке были действительно талантливые ребята. У многих был полный набор тройных прыжков, сложнейшие комбинации, чистейшее скольжение и необычные позиции во вращении. И действительно, я во многом им уступала, но моё неукротимое желание приносило свои плоды.
Набрав достаточной скорости, сделав глубокий вдох и выдох, я полностью собралась и исполнила прыжок. Длинная дуга, уверенный нажим, резкий толчок, неплохая группировка – всё это залог удачного прыжка. Однако, как вам уже известно, у моих историй не бывает счастливых концов. И эта история не стала исключением.
Помните, я в самом начале говорила, что любой спорт – это нескончаемая боль? И неважно чем именно она вызвана. На моём пути оказалось самое незначительное препятствие. Всего лишь дырка в ледовом покрытии, в которую я случайно попала лезвием на выезде. А после – обжигающая и нескончаемая боль. Я упала плашмя, прямо на лёгкие.
Из своего опыта могу сказать, что к боли всё-таки можно привыкнуть. Со временем она перестаёт быть такой яркой и осязаемой. Но у каждого спортсмена есть топ мест, на которые падать больнее всего. В моём случае это копчик, грудная клетка, запястья и колено, правое. Открою вам завесу тайны, выезд с любого элемента приходится на правую ногу. Поэтому колени – это самые больные места всех фигуристов. И боль после падения на эти места никогда не затупляется. Она всегда яркая, будто падаешь впервые.