Последнее предложение
Шрифт:
— А ни у кого нет чего-нибудь от головы? Цитрамона или еще чего-то?
— В холодильнике пропасть пива, — заметил Таранов, и Шайдак сердито на него посмотрела.
— Это не от… Я кофе выпила слишком много.
В коридоре зазвучали чьи-то острожные шаги, и через несколько секунд в гостиную вошел Зощук — даже не вошел, впорхнул, как перышко, сразу же став таким же легким и беззвучным. Окинул всех немного испуганным и растерянным взглядом и осторожно присел на краешек дивана рядом с Романом, сжимая в руках пачку исписанных листов толщиной в мизинец. Его волосы были немного влажными, на лице блестели капли воды, а на правой скуле, ближе к уху, подсыхали несмытые мыльные
— Ого! — Роман покосился на пачку листов. — Ну ты, Вова, я гляжу, от души расстарался!
— Избавьте меня от своих колкостей! — раздраженно отозвался Владимир и крепко сжал свое творение, а потом еще и прижал его к груди, словно опасался, что прочие всем скопом сейчас кинуться его отнимать. — Я лишь… я все сделал, как надо. Все закончилось хорошо… Я всего лишь… сделал все, чтобы себя обезопасить. По-моему, это естественно!
— Обезопасить от кого? — Валерий нехорошо прищурился. — От Дениса? Или от нас?
— Послушайте, Валерий Петрович, я не идиот! — быстро проговорил Владимир, прижимая листы к груди еще сильнее. — Я ценю то, что вы пытались… Я просто… На самом деле, это ведь ничего не значит! — он посмотрел на остальных как-то жалобно. — Это… все равно, что плата за проезд. Я просто хочу домой! — Зощук откинулся на спинку дивана и чуть прикрыл глаза, отчего неожиданно стал выглядеть очень жалко. — Это же всегда была просто выдумка, обычные истории… Я никогда… Таня, наверное, с ума сходит, думая, куда я подевался… а я даже не могу ей позвонить!.. Она такие вкусные гренки с яйцом делает, просто обалдеть!.. А борщ какой!.. Мы на Павловском живем… знаете, тот старый большой дом с арками… Там такие огромные потолки!.. Я на Тане как женился, так с тех пор ни на кого больше и не глядел!..
Роман осторожно и незаметно чуть отодвинулся в сторону и отвернулся. Ему не хотелось выслушивать эту сбивчивую историю жизни и не хотелось смотреть на Зощука. Тот рассыпался прямо на глазах, и зрелище это было очень неприятным, даже жутковатым. Что, если и он сам вскорости начнет так же бормотать, пряча глаза под веками и глядя в ту жизнь, которая осталась там, за бушующими водами Аркудово? Зощук еще ничего не видел, всего лишь провел сутки… или больше в незнакомом месте, а уже разваливается…
— Если все так хорошо, зачем же ты про мертвецов? — негромко осведомился Сергей.
Зощук ничего не ответил. В этот момент в комнату с громким лаем ввалился Гай и возмущенно запрыгал между сидящими, явно негодуя, что в его отсутствие в доме появилось столько незнакомого народу. Ксения испуганно поджала ноги, а Нечаев чуть подался назад вместе со стулом.
— Не цепеней, Ксюша, ты же любишь животных! — с усмешкой сказал Роман. Сергей подозвал Гая, и тот устроился на полу возле его ног, настороженно оглядываясь и вывалив язык.
— Какой огромный! — произнесла Ксения, отмирая. — Где ж вы его все время прятали? Как его зовут? — она осторожно поманила бульдога. — Иди сюда… Ничего себе пасть!.. Иди сюда.
Гай презрительно посмотрел на нее, умостил голову на лапах и широко, со вкусом зевнул, вызвав у Владимира нервные мимические подергивания. Но почти сразу же вздернул голову и вскочил, когда в гостиную вошла Рита, держа поднос, уставленный разнообразными вкусностями. Рядом с ней шла Елена, неся два пакета с соком и огромную тарелку, заваленную нарезанной колбасой, ветчиной и копченым мясом. Под мышкой у нее были зажаты сложенные листы. Девушки непринужденно разговаривали о каких-то пустяках, и когда они подошли к столику, пес загородил им дорогу, искательно помахивая хвостом. Рита поставила поднос, взяла с тарелки колбасный кружок и бросила
Некоторое время в гостиной царило относительное спокойствие. Все, кроме Валерия, вновь обнявшего бутыль с водой, активно поглощали принесенную еду. Даже Владимир чуть оживился и старательно сооружал себе огромный бутерброд. Ксения завладела вазочкой, доверху наполненной пирожными, и поедала одно за другим, довольно блестя глазами. То и дело она пыталась подманить пирожным Гая, но бульдог, глядя жадно и сожалеюще, решительно оставался лежать, принимая подачки только от Риты и Сергея.
Вскоре к ним присоединилась Альбина — плавная, мягкая, задумчивая, довольная и сонная, заменившая приветствие легким кивком. Сев на стул, она зажала сложенную пачку листов между коленями — и этих листов тоже было достаточно. Она ела сыр и оливки и пила сок, то и дело как-то сожалеюще поглядывая на незажженный камин. Роман заметил, что ни она, ни Сергей не посылают друг другу никаких взглядов — вообще практически не смотрят друг на друга, а если и смотрят, то точно так же, как и на любого другого в комнате. Что бы там ни произошло между ними, сейчас они явно не представляли друг для друга никакого интереса, и Роман внезапно поймал себя на том, что думает об этом с сожалением. Сейчас лучше, чтоб хотя бы кого-то из них хоть что-то связывало с другим — хоть микроскопическая симпатия.
Спустя полчаса явился Безяев, выглядевший так, будто только что проснулся, и был встречен сонным лаем бульдога. Поздоровавшись, Илья не без опаски оглядел пса, оценивающе сказал: «Ого!» — и умостился на стуле, похлопывая пачкой листов по ладони и выжидающе поглядывая на остальных. Есть он не стал. Прочие тоже постепенно потеряли интерес к еде и поглядывали то друг на друга, то на пустой дверной проем. Пальцы Риты, сидевшей на подлокотнике дивана, крепко сжали запястье Савицкого, и он накрыл их ладонью, заглянув в ее бледное, испуганное лицо. Глаза Риты, впрочем, казались спокойными.
В коридоре вновь послышались шаги, и Роман обернулся, почему-то уверенный, что это идет Семыкин, но в гостиную вошла Виктория, выглядевшая еще более тускло, чем вчера. В ее приветствии была усмешка, и, сев на стул, она с раздраженной укоризной взглянула на Таранова, не сделавшего ни малейшей попытки уступить ей свое, более удобное место. Чуть приподнявшись, подложила под себя принесенную пачку листов, налила себе в стакан сока и насмешливо произнесла:
— Что, уже всеобщий сбор?
Гай, не открывая глаз, зарычал, и испуганный взгляд Виктории метнулся в его сторону. Она вздрогнула, чуть не уронив стакан.
— Господи, опять этот ужасный пес!
— Ничего он не ужасный — симпатичная собаченция! — обиженно вступилась за бульдога Шайдак. — У тебя вечно все ужасные и все плохо!..
— Может, вам что-нибудь серьезное приготовить? — поинтересовалась Рита. Шайдак замотала головой.
— Нет, зачем, и так достаточно, спасибо! Такие вкусные пирожные…