Последнее пророчество

Тибо Жан-Мишель

Проход был загорожен полированной стальной дверью. Блеснул не подверженный ржавлению металл. Сбоку виднелась какая-то коробка. Иероним открыл ее и встал так, чтобы его лицо оказалось перед линзой камеры. Почти тотчас же, после анализа радужки посетителя, дверь открылась. Такая современная система охраны ошарашила Инесс. Иезуиты были верны своим традициям. Они всегда на шаг опережали остальные ордены. Из восемнадцатого века она шагнула в двадцать первый.

От древних катакомб ничего не осталось. Коридор, в котором они оказались, состоял исключительно из прямых углов и гладких стен, покрытых белым пластиком. Через прозрачные панели сюда поступал голубоватый мягкий свет.

— Ты находишься в сердце ордена Божественного спасения, — сказал Иероним, увлекая ее за собой по направлению к перекрестку. —

Все началось во времена Французской революции, когда нашим братьям с помощью сульпицианцев удалось спрятаться и избежать гильотины. Скрываясь от врагов Христа, мы оценили преимущества, которые можно было извлечь из этой ситуации, и в течение двух столетий старательно трудились, чтобы сделать это место неприступным, изолировав его предварительно от других подземелий. В начале пятидесятых, принесших с собой холодную войну, было принято решение модернизировать этот центр и сделать невозможным его обнаружение. Нелегко было скопировать чертежи убежищ Елисейского дворца, построенные на случай атомной войны мудреные системы защиты американского и русского посольств, тем более что даже среди иезуитов мало кто был посвящен в наши секреты. Мы прибегли к хитрости, нашли обходные пути, ведущие к пяти основным входам в центр. Архитекторы, подрядчики, инженеры, каменщики — все как один иезуиты — поклялись хранить тайну. Сюда, дочь моя, — указал он направление, когда они достигли развилки.

В новый коридор, пошире, выходили стеклянные двери пяти комнат. Они позволяли видеть мужчин и женщин в белых халатах — склонившихся над микроскопами, жонглирующих пробирками, внимательно следящих за мириадами цифр на мониторах сложных устройств. Здесь тоже царствовали компьютеры, помогая исследователям на каждом этапе работы. Инесс задалась вопросом, чем именно заняты люди в этих лабораториях. Иероним остановился перед одной из дверей и обернулся к своей протеже:

— Эти отделы появились здесь недавно. Они были созданы, когда «Opus Dei» при помощи своего могущественного верховного нумерария Рассела Шоу, пресс-секретаря организации «Рыцари Колумба», основал МАФ — Международную академию философии в Шаане, что в княжестве Лихтенштейн. Ее создание подтолкнуло «Opus» к изучению биоэтики, генетики и применению передовых технологий. Естественно, «Дело» вступило в «научные соревнования» намного раньше. Продолжительное время они вкладывали средства в многочисленные университеты и даже учреждали собственные. Первый университет «Opus» увидел свет в испанской Памплоне в 1952 году. Я говорю об Университете Наварры. Ему подобные учебные заведения позже появились и в других католических странах. Как видишь, дитя мое, у нас были основания для волнений. Члены «Opus Dei» делают все возможное, чтобы получить верховную власть. Они повсюду! Даже в Риме появился Папский университет Святого Креста и Независимый биомедицинский университет. С появлением последнего перед «Opus Dei» открылась возможность координировать научные исследования, особенно в области медицины. Известные люди — нумерарии и супранумерарии — привлекают в ряды организации лучших студентов…

Кровь ударила отцу Иерониму в голову. Ему явилось апокалипсическая картинка из будущего: миром правят ученые и финансисты, направляемые папой и горсткой избранных, а все, что имеет отношение к семье, сексу и другим человеческим ценностям, пребывает под их жестким контролем. Инесс упивалась его словами. Они усиливали ее отвращение к «Opus».

— «Легион Христа» не замедлил присоединиться к гонке, так что неисчислимо количество институтов, фондов, лабораторий и полувоенных группировок, основанных самыми влиятельными членами этой организации.

— Но какие цели, кроме захвата власти, они преследуют?

— Они хотят зарабатывать огромные деньги, поработив человечество.

— А вы?

— Усовершенствовать человека посредством послания любви Иисуса Христа.

Инесс не была в этом уверена. Иезуиты тоже зарабатывали колоссальные суммы. К реальности ее вернул шум механизмов, донесшийся из комнаты, перед которой они остановились. Иероним предложил ей войти. Глазам ее предстало невероятное зрелище: четыре старинных ткацких станка и столы для шитья занимали четвертую часть просторного помещения. Частичка Средневековья… Фрезеровальные, сверлильные станки

и автоматические токарные станки на подставках, верстаки у стен — такова была «меблировка» оставшейся части комнаты. Все станки были подсоединены к компьютерам. Две женщины работали за ткацкими станками. К ним и направился Иероним.

— Это сестры Анна-Лиза и Иветта.

— Здравствуйте, отче, — хором сказали женщины, оборачиваясь.

— Здравствуйте, дочери мои. Познакомьтесь с сестрой Инесс.

Их усталые взгляды сконцентрировались на гостье, одетой в форму их ордена. Инесс кивнула в знак приветствия. На женщинах были голубые халаты, и внешне ничто не выдавало в них монахинь. Черные волосы Анны-Лизы укрывали спину, достигая талии. Губы сестры Иветты блестели, покрытые карминно-красной помадой. Как и Инесс, их разыскали и приняли в орден после продолжительных разведывательных мероприятий, проводимых не только на территории Франции, но и за ее пределами. Было несложно убедить их руководство отпустить подчиненных служить во благо дела Божьего. Анна-Лиза прежде была клариссинкой-капуцинкой, Иветта — визитандинкой. Они вернулись к своим станкам. Инесс рассматривала эти устройства, пытаясь понять, зачем они установлены в этом ультрасовременном исследовательском центре. Отец Иероним пришел ей на помощь:

— Это точная реконструкция ткацких станков, использовавшихся в Иудее и в Палестине в I веке нашей эры. С их помощью мы воспроизводим фрагменты льняных и хлопчатобумажных тканей, идентичных античным образцам. В основном сестры ткут полотна саржевого плетения с зигзагообразным рисунком, напоминающим рыбий скелет, но владеют и другими архаичными техниками. Должен признать, они достигли совершенства в деле воссоздания античной одежды.

Инесс была заворожена тем, что слышала и видела. Пальцы мастериц бегали по коричневатым льняным нитям, перекрещивая и уплотняя их. Ткань обретала форму. Так же, как и две тысячи лет назад.

Холодок пробежал по коже Инесс.

Как во времена Иисуса…

Она уже догадывалась, что услышит.

— Буду с тобой откровенен. Мы воспроизводим святые реликвии, которые были на теле Иисуса в день Страстей Господних.

У сестры Инесс вырвалось удивленное восклицание:

— Что?

— Но до сегодняшнего дня нам так и не удалось… Как же это сказать… Да! Не удалось их клонировать.

Иероним взял ее за локоть и провел в подсобное помещение, снабженное кондиционером и герметично закрывающейся дверью. Здесь на широких полках были аккуратно разложены десятки одеяний и отрезов ткани, причем каждая вещь имела пластиковый ярлычок с указанием ее характеристик.

Инесс застыла. В куске ткани, лежащем на длинном алюминиевом столе, она узнала Туринскую Плащаницу. А рядом в стопке их было… около дюжины.

— Это поразительно, не так ли?

— Да, — прошептала она.

— Ты можешь рассмотреть их поближе, потрогать. Это всего лишь рабочие образцы.

Она не осмеливалась. Руки ее дрожали. Это были всего лишь копии, но легенда, окружавшая Святую Плащаницу, в свое время произвела на Инесс огромное впечатление. Родители Инесс с горячностью обсуждали историю Плащаницы в те времена, когда большинство людей еще не знали о ее существовании. Вместе с сестрами своего ордена Инесс совершила паломничество туда, где с 14 апреля по 18 июня эта реликвия была впервые открыта для обозрения. Она вспомнила, как страстно молилась, преклонив колени перед реликвией, вспомнила, какое на нее снизошло блаженство. Разве нашелся бы хоть один христианин, не мечтавший прикоснуться губами к священным отметинам, оставленным на ткани телом Иисуса Христа? Больные, паралитики, слепые — все человеческие существа, разбитые болью, чьи разум и тело ежесекундно подвергаются испытаниям, желали завернуться в нее и выздороветь.

И вот он здесь, этот чудотворный покров, и она боязливо и с благоговением смотрит на него…

Иероним взял верхний кусок ткани и расстелил его на полу, словно торговец коврами, демонстрирующий покупателю свой товар.

— Она и не пахнет святостью. Это простой кусок льняного полотна, и отметины на нем оставили умелые руки наших экспертов-фальсификаторов.

— Они совершенны, — запинаясь, проговорила Инесс, разглядывая другую плащаницу, лежащую на столе. Потом взгляд ее вернулся к той, что была расстелена на полу.