Последнее прощение

Келлс Сюзанна

— А ты поймал, и не одну, правда? И меня застал, когда я купалась. Если бы я только знала, что ты за мной подсматривал…

— Ты бы умерла?

— Я бы смутилась.

— Бедняжка Кэмпион. Когда ты купалась в последний раз?

— В прошлом году. В тот день, когда мы с тобой познакомились.

Как часто она вспоминала в Тауэре эти минуты блаженства, эти теплые лучи солнца на коже, чистую воду вокруг. Тоби привстал на колени.

— Я пошел поплавать.

— Ты шутишь?

— А почему бы и нет?

Она была озадачена. Неужели, думала она,

он станет раздеваться здесь? Ей было страшно. Этот страх вселил в нее Верный До Гроба Херви, страх перед ее собственным телом, перед телами других. Она боялась приближающейся брачной ночи и чувствовала, что Тоби заманил ее сюда, чтобы изгнать этот страх.

Он посмотрел на нее:

— Тебе же жарко.

— Нет, не жарко.

— И тебе жарко, и мне жарко, и я пойду в воду.

Он встал, сделал несколько шагов в сторону и разделся. Она не смотрела на него. Она смотрела на другой берег ручья, где над ячменным полем, расцвеченным маками, дрожало знойное марево. Она знала, что ведет себя глупо, но не могла справиться с собой.

Тоби побежал в воду. Краем глаза она заметила светлую фигуру, устремившуюся в самую середину ручья. Он вскрикнул от восторга, послав вверх фонтан брызг, и встал на ноги там, где вода доходила ему до пояса.

— Здесь чудесно. Залезай.

— Слишком холодно.

— Тебе же жарко.

Она увидела темный синяк на плече, изуродованный сустав.

— А перчатку ты снял?

— Залезай, узнаешь.

Тоби поплыл вниз по течению, и скрылся в густых зарослях травы. До нее долетел его призывный голос:

— Заходи, отсюда мне тебя не видно.

— Ты и в прошлом году так говорил!

Потом наступила тишина.

Жара была невыносимой. Платье прилипало, кожа зудела. Воздух дрожал над ячменем, солнце ярко освещало маки и подсолнухи.

Ей хотелось поплавать. Она вспоминала это чистейшее наслаждение, когда освобождается заточенная в темницу душа, ей хотелось погрузиться в ручей, будто прозрачная, прохладная вода могла смыть следы прикосновения Верного До Гроба Херви. Она подождала, не скажет ли Тоби еще что-нибудь, не позовет ли снова, но он молчал. Тогда она прокричала:

— Я останусь здесь!

— Хорошо! Как хочешь, любимая!

Она ждала и хмурилась. Он больше ничего не говорил и не появлялся из-за зарослей крапивы. Она еще помедлила.

— Ты где?

— Здесь!

Она встала, дошла до зарослей крапивы и увидела его в двадцати ярдах ниже по ручью. Он сказал:

— Теперь убедилась? Мне тебя не видно.

— Отойди подальше!

Она махнула рукой туда, где ручей исчезал за поворотом в пререплетениях ивняка и крушины.

— Зачем это? Ты же не собираешься купаться.

— Может, и соберусь, если ты отойдешь за ивы.

Он изобразил на лице покорность, повернулся и чуть отплыл.

— Хватит?

— Еще столько же! Давай-давай!

Он засмеялся и поплыл дальше. Она подождала, не вернется ли он. Он не вернулся. Она отошла туда, где была свалена его одежда. Небрежно брошенная золотая печать отсвечивала на солнце. Вода притягивала

неудержимо. Кэмпион так часто мечтала об этой минуте, но она понимала, что ей хочется раздеться и по другой причине. Тень должна быть уничтожена.

— Кто-нибудь может увидеть! — крикнула она. Ответа не последовало.

Она снова подошла к сваленной на землю одежде Тоби. Все было тихо, кругом ни души. Можно вполне успеть окунуться и поплавать, прежде чем Тоби успеет вернуться из-за дерева.

Одна из двух лошадей подняла голову и уставилась на нее, отчего Кэмпион испытала какую-то глупую неловкость. Она снова посмотрела на горизонт, на стоявший в полумиле лес, потом вверх и вниз по ручью. Ей было жарко и страшно.

Ей и раньше бывало страшно во время купания, но то был страх перед Мэттью Слайзом и его кожаным ремнем. Этот страх был совершенно иного рода. Она сняла ботинки и чулки, расстегнула корсаж, развязала шнуровку на платье и присела, озираясь по сторонам. Как раньше, отчаянно колотилось сердце. Она решительно стащила через голову платье, развязала шнурки от нижней юбки, чувствуя, как солнце припекает голую спину. Затем выпрямилась, юбка упала, и больше на Кэмпион ничего не оставалось. Она помчалась укрыться в воде.

Ничто не изменилось. Все то же замечательное ощущение чистоты и прохлады, которое разливалось по всему телу. Она уже забыла, какая это радость. Неуклюже взмахивая руками, Кэмпион поплыла на середину ручья, чувствуя, как течение подхватывает ее, а ноги цепляются за камыши. Ей было хорошо, очень хорошо, вода поддерживала и очищала ее. Неподалеку от берега она встала на колени, наслаждаясь свежестью.

— Разве не здорово? — окликнул ее Тоби, оказавшись на расстоянии каких-нибудь сорока футов. Он нырнул, снова оказался на поверхности и подплыл поближе. Кэмпион подумала, не броситься ли ей на берег за одеждой, но он выпрямился и стоял в ручье.

— Иди погляди, как восьмипалый будет ловить форель. Она покачала головой.

— Тогда я к тебе подойду.

— Оставайся на месте, Тоби.

Он пошел медленно, борясь с течением.

— Когда поженимся, будем этим заниматься каждое лето. Если мы вернем себе Лэзен, то сможем огородить стеной часть рва. Хочешь?

Она кивнула, напуганная так, что потеряла дар речи. Он делал вид, что не замечает, как она пониже пригнулась в воде.

— Было бы, конечно, лучше, — продолжал Тоби, — купаться в лэзенском ручье. Я, пожалуй, пригрожу местным жителям смертью, если они осмелятся глазеть на нас, хотя это, пожалуй, чересчур.

Он был уже совсем близко, всего в десяти ярдах.

— Впрочем, нас сочтут странными, если мы станем плавать.

— Оставайся на месте, Тоби!

Верный До Гроба Херви ощупывал ее, Скэммелл мечтал об этом, все мужское племя глумилось над ее наготой.

— Не приближайся ко мне!

Она пригнулась совсем низко, прикрывая руками грудь. Тоби остановился. Между ними было ярдов шесть-семь. Он улыбался.

— Кэмпион, — заговорил он с бесконечной нежностью, но вдруг голос его изменился.