Последнее прости
Шрифт:
– Ира, может, у меня уже глюки, но мне послышалось…
– Да. У меня больная родственница в спальне. То есть – родственник. Совсем ничего не соображаю. Не сплю давно.
– Что-то серьезное?
– Очень.
– Никогда не слышал о твоих родственниках.
– Это длинная история. Так получилось. Ну, приехал в Москву, у меня остановился, а его удар хватил… Куда деваться…
– А в больницу?
– Да, собственно, я возила. В общем, что говорить. Уход нужен. Я сиделку дневную наняла. Ночью – я сама.
– Ужас. А тут
– Ну, знаешь, наши проблемы в очередь не выстраиваются. Будем выкручиваться параллельно.
Ирина поставила на стол блюдо с мясной нарезкой, разлила по бокалам коньяк. Олег сделал несколько жадных глотков.
– Извини, не вытерпел. Сердце застыло, честное слово. А ты? Выпьешь?
– Конечно. И у меня оно, кажется, застыло. Хоть я и не возила чужого ребенка прятать в лес… А знаешь, про тебя сегодня сыскарь спрашивал. Мне звонил.
– Который из них?
– Сергей Кольцов.
– Надо же. Какой нюх. Что ты ему сказала?
– Что не знаю, где ты. Мне показалось, он от Кати твоей звонил. Кто-то там сопел и носом хлюпал.
– Может, у сыскаря насморк?
– Навряд ли. Трубка духами пахла.
– Видишь, в какой ты отличной форме, несмотря ни на что. Шутки шутишь… Хорошо у тебя. Тихо, тепло и спокойно.
– Это не у меня. Это со мной так.
Ирина вдруг прислушалась и встала.
– Извини, мне нужно выйти. Укол пора делать, лекарства дать. А ты напейся пока. Очень тебе советую. Надо вырубиться до утра. Хотя бы из мыслей обо всем случившемся.
– Ага. Точно. Напьюсь.
Когда Ирина вернулась, коньяка в бутылке почти не осталось. Олег играл на мобильнике в какую-то игру. Практически трезвый.
– Спать хочешь? – спросила она.
– Не то слово. Могу здесь. Мне этот диван очень нравится.
– Да я тебе уже в гостиной постелила. Иди ложись. Слушай, у меня вопрос. Я тебе завтра в конторе очень нужна?
– Совсем не нужна. Останься дома.
– Да нет. Мне надо в Самару съездить. Я попробую обернуться за сутки.
– Зачем?
– Понимаешь, там есть профессор один. Шляпников. В общем, у него своя методика лечения, наш Минздрав не дал ей ходу, потому что другие методики могут полететь… Он лечит сам, не особо официально. Говорят, чудеса делает. Я с родителями просто поздно о нем узнала. А сейчас хочу попробовать.
– Ты решила его сюда привезти?
– А почему нет?
– Ну, если получится, то конечно… Ты к нему так поедешь, без предупреждения?
– Без. Схвачу на улице – и в багажник.
– Я бы не удивился. Лихая ты баба. В общем, это не вопрос. Поезжай спокойно. Буду звонить. А сейчас действительно нам нужно немного поспать.
…Олег блаженно вытянулся на крахмальной простыне, зарылся лицом в подушку… Он еще не уснул, просто качнулся на первой волне сна… Он не сразу понял, что уже не один. Горячее тело осторожно и легко прижалось к нему. Он открыл глаза, шевельнулся, и сильные, нежные, нетерпеливые руки стали
– Почему? Всего один раз. Об этом никто никогда не узнает. Твоя жизнь не изменится, ты же меня знаешь.
– Ира, ты мне очень нравишься – как женщина, как человек. И я уверен в том, что нам было бы очень хорошо вместе… Но это не случилось, а сейчас – поздно.
– Я не понимаю: ты что – считаешь это изменой Кате? Это твоя офицерская или хрен знает какая честь?
– И ты думаешь, как все: сапог – он всегда сапог. Да в том-то и дело, что все не так. Я просто не сдерживаю себя сейчас, вот в чем фишка. Я настолько не хочу тебя обидеть, что не стану делать над собой усилие. Если бы мы встретились с тобой до того, как меня скрутила эта любовь… Как же я из нее пытаюсь вырваться иногда. Ира, я не стану это делать с твоей помощью. Просто не хочу. Нечестно по отношению к тебе.
– Ключевое слово – «не хочу», – пробормотала Ирина и встала. Обнаженная, статная, отвергнутая. – Знаешь, а ты молодец. Вот поверишь, я даже рада, что утром все будет, как прежде. И мы друг другу нужны, и мне не придется метаться, как Джульетте и Офелии: что мне с этим делать, куды мне бечь и как сберечь… Все пойдет своим чередом. Спи, мой дорогой.
Катя вздрогнула от звонка в дверь. Олег? Игорь? Сережа? Ей даже в голову не пришло посмотреть в глазок, она повернула ключ трясущимися руками и в первую секунду от волнения ничего не видела.
– Скажешь, чтоб ушел, уйду. – Игорь не переступал порог, стоял беспомощно и смотрел на нее тоскливыми глазами. Катя, как всегда после разлуки, удивилась тому, что у него такие длинные ресницы. Никогда и ни у кого она не видела подобных.
– Ты что, с ума сошел? Это твой дом. Я тебя жду. Мне было ужасно плохо без тебя.
– И мне.
Игорь вошел, снял куртку, ботинки, вновь посмотрел на Катю, сначала притянул ее к себе нерешительно, потом прижал к груди крепко, что-то зашептал горячо, бессвязно, неистово. Катя заплакала.
– Подожди, Игорь, пусти, я не знаю, что за ужас с нами происходит… Мне было страшно, как в детстве, – хоть в шкаф прячься… Я ведь упала тогда, когда ты ушел… Очнулась на полу, как будто в другой жизни. Все вокруг чужое и враждебное…
– Да ты что! Господи! Ты потеряла сознание из-за меня! Я идиот! Какой придурок! Что я натворил.
Игорь осыпал Катю поцелуями, встал на колени, целовал ее ноги.
– Я все исправлю. У нас все будет, как раньше. Нет, намного лучше, чем раньше… Я тебя вообще не буду оставлять. Станем везде вместе ездить… Ну, что ж ты ревешь, Катька. Что мне сделать, чтобы ты успокоилась? Давай ты пойдешь в ванне полежишь, а я ужин приготовлю, ладно?