Последнее путешествие Клингзора

Лекаренко Александр Леонидович

– Зачем?
– спросил он, сильно заинтересованный.

– Они дали выкуп. Они хотели, чтобы Мама помогла им.

– И она помогла им?

– Нет. Мама никому и ни за что не помогает. Она сама берет, что хочет, и делает, что хочет. Она взяла меня.

– А что остальные девочки?

Старуха посмотрела на него с ухмылкой.

– Они умерли, утонули. За Ингу, - неожиданно сказала она и опрокинула в рот остатки вина.

– Я так и не понял, зачем она приходила, - сказал он, когда Марта ушла, и они вернулись в

дом. Он чувствовал, что у него основательно плывет в голове. Хотя он выпил совсем немного, но, похоже, это было то самое вино, которое эллины разбавляли семикратно, прежде чем питью.

– Не поняли?
– удивилась Диана.
– Марта приходила поздравить нас со смертью Юргена. Она, почему-то, считает это очень счастливым событием. Скажите, она была дружна с Ингой?

– Да, была, - он усмехнулся.
– Настолько, насколько могут дружить две ведьмы.

– Вы не думаете, что Юрген действительно мог быть как-то связан с этими, - она указала на скелет, - останками?

– Не думаю, - он покачал головой.
– Видите ли, Юрген не всегда был немцем. Он местный уроженец, хотя и из немцев, фольксдойч. Инга подцепила его где-то в Гамбурге, но родился-то он здесь, на Побережье. И в Германию перебрался уже вполне взрослым парнем.

– Значит, он хорошо знает эти места?

– И места и воды. Он ведь специальность судоводителя получал здесь, не в Германии.

– Значит, он действительно мог здесь что-то найти?

– Может, и мог, - он пожал плечами.
– А может, и нашел. Или Инга нашла. Сейчас я вам кое-что покажу, - он сходил в ангар и принес фотографию самолета.

– Ах, вот оно что, - сказала Диана, внимательно изучая снимок.
– Где это?

– Здесь есть только одно место, похожее на это, - он ткнул пальцем в фотографию, - Бокатер. Километрах в двадцати отсюда, на восток.

– Что такое Бокатер?

– Здоровенный кусок степи, залитый водой. Говорят, слово осталось от греческих колонистов, но что оно означает, никто не знает. Фактически, система озер, полусоленых, потому, что туда проникает вода из моря. Гиблое место.

– Почему? Там же, наверное, есть рыба?

– Очень мало. Для пресноводной слишком солоно, а для морской - пресно. Уток, правда, полно. Вся эта территория считается заповедником. Местным плевать на запреты, но даже браконьеры туда без особой нужды не ходят.

– Почему?

– Вы знаете, что такое “черный песок”?

– Ну, я полагаю, это песок черного цвета.

– Тепло, - улыбнулся он.
– Но его особенность в том, что он содержит уран. И там все засыпано этим песком. В послевоенные годы местные жители собирали его и сдавали в специальные заготовительные пункты. Тогда еще никто не знал, насколько это опасно, но теперь-то знают. Поэтому и держатся от Бокатера подальше. Он…

– Торий, - вдруг сказала Диана.

– Что? – он едва не поперхнулся, проглотив уже срывающуюся с языка фразу.

– Не уран, а торий. Впрочем, такой же радиоактивный, как и его близкий родственничек…

– Не знаю… Местные считают - уран. Но откуда вы…

– Я ведь говорила вам уже.

Я учусь. Постояннно. Всегда. Полчаса назад я понятия не имела о черных песках и каком-то там тории, а теперь просто знаю. Потому что между мной и знанием ничего не стоит.

Он отвел взгляд, а потом снова, долго и пристально, посмотрел в ее пронизывающие бездонным холодом глаза, ощущая ледяное покалывание на спине, под рубашкой.

Она с наивностью школьницы хлопнула ресницами.

– Почему же этот ваш “уран” не добывают промышленным способом?

– Потому, что не выгодно. Его там достаточно, чтобы представлять опасность для здоровья, но недостаточно, чтобы затевать промышленное производство. С тех пор открыли более богатые месторождения. А на это просто плюнули.

– Может быть, стоит поискать самолет?
– спросила Диана.

– Зачем? Инга уже вытащила оттуда все интересное, - он с ухмылкой кивнул на скелет в нацистской форме.
– И потом, это искать иголку в стогу сена. Там все заросло камышом, нет обзора, в некоторых местах столько водорослей, что весло не провернешь, - все это было правдой, однако он слегка лукавил. У него был план, которым он пока не хотел делиться с Дианой.

– И все же, у вас есть план, - без вопросительной интонации сказала она.

От этой непостижимой девки ничего нельзя было скрыть. Он почувствовал себя очень неуютно и ответил туманно:

– Есть кое-что. Но надо подготовиться. Там, знаете ли, кроме всего прочего, еще и кубометры комаров и москитов. Кстати, старики говорят, что москитов не было, пока местный порт не начал принимать иностранные суда, - он ухмыльнулся.
– Плата за цивилизацию.

– Человек платит за цивилизацию намного большую цену, - возразила Диана.
– Он платит утратой своего эволюционного импульса.

– Как это?
– спросил он, сильно заинтересовавшись.

Упомянув о москитах, он рассчитывал переключить интерес Дианы с темы Бокатера. Но оказался сам переключенным на интересующий его предмет.

– Цивилизация водит человека по кругу. За нос, - сказала она.
– Человек давно уже должен быть духовным существом. Но он все еще не родился. Он пребывает в ювенильном море материи.

– И что же его там удерживает?

– Конкурент, - Диана слегка приподняла брови.
– Вы же интеллектуал, неужели вы всерьез полагаете, что в этой безмерной и безначальной Вселенной, - она сделала плавный жест вверх, - человек - первое разумное существо? Были и другие.

– Кто такие другие?

– Другие - это те, кто питается человеком. Другие - это те, у кого больший опыт по части паразитизма, чем у младенческого человечества.

– Но кто они?

– Хищники. Так же, как и человек. Это они придумали цивилизацию. Если бы ваши бараны вдруг начали эволюционировать, развивая разум и сознание, что бы вы сделали? Вы бы постарались остановить их эволюцию. Чтобы не лишиться мяса и шкуры.

– Они что, каннибалы?

– Не в буквальном смысле. Энергия - это тоже плоть. Она ничуть не менее материальна, чем мясо. Другие пожирают энергию.