Последнее слово девятого калибра
Шрифт:
– Прервемся, – поморщился следователь, который не мог написать в протоколе еще ни единого слова по существу. – Что именно произошло?
– Что произошло? Да ничего особенного. – Дед возвел взор к сияющему огнями небу, пытаясь отыскать в нем достойный для сравнения пример. – Вот, помню, в сорок третьем, под Луганском, немца мы окружили, а он ночью решил это окружение прорвать…
– Дедушка, у меня от мороза пальцы посинели. Что случилось-то?! Последствия я вижу, а как все начиналось?! Почему у дома крышу-то сорвало?
– Не крышу, а два этажа, – поправил дед. – Ну да, и крышу, понятно, тоже. Дом Борьке по
– Поближе к делу, – напомнил молоденький следователь.
– Ага. Так вот, часов эдак в двенадцать проснулся я от странного шума. Вроде – взрыв. Старуха визжит, кричит – звони в «Службу спасения»! А я в окно выглянул – какая тут может быть служба спасения? Мансарда Выходцева по небу летит и по всей улице рассыпается. Потом опять – бабах! – и от Борькиного дома целый угол отлетел. Потом снова – бабабах! – и одно крыльцо с козырьком осталось. А еще через минуту слышу – автоматные очереди гремят. Точно тебе говорю – из «шмайссера» очереди. И потом все стихло. Честно говоря, я знал, что этим все закончится. Последние три дня Борька меня совсем замучил. «Возьми Трезора» – «отдай Трезора», «возьми Трезора» – «отдай Трезора». А мне этот лохматый постоялец, как серпом по… Короче, надоел. Трупы есть?
Следователь сам бы хотел это знать. Глядя на останки двухэтажного дома, разбросанные по всей улице, он с сомнением думал о том, что после такого фейерверка можно найти хотя бы одного живого человека. Из тех, кто находился в доме. К двум часам утра, когда огонь был потушен, а среди сырых от воды бревен, перегородок и кирпичей не было найдено даже части чьего-нибудь тела, к развалинам прибыл хозяин.
Выйдя из машины, Выходцев округлил глаза и на подламывающихся ногах подошел к своему участку. Все его внимание было направлено на то место, где совсем недавно стоял дом. Следом, в смущении почесывая нос, шагал Струге. Понимая, насколько тяжело хозяину смотреть на покореженный фундамент, милицейский следователь сочувствующе пробасил:
– Примите мои соболезнования…
– А что, кто-то пострадал? – Выходцев озабоченно посмотрел в его сторону.
От удивления на голове следователя даже слегка поднялась шапка.
– Это ваш дом? Был… ваш дом?
– Ну, мой. Был. Соседи не пострадали?
Получив отрицательный ответ, он шагнул во двор.
– Ни хера себе… Антон, а я весной трактор хотел на неделю заказывать, чтобы дом сносить! В копеечку бы влетело… Спасибо, мужики. О, смотри, уголовное дело Берестова! – Выходцев поднял из углей толстую папку и стряхнул с нее пену. – А я его уже второй месяц ищу… Камин жаль. Евсеич! Отдавай Трезора!
В Москву они возвращались уже под утро. Подписав заявление, протокол допроса и постановление о признании гражданским истцом по делу, Выходцев барским жестом роздал останки родной хаты всем желающим. Под обещание хранить на участке кирпич и блоки старик Евсеич получил вознаграждение в виде двух металлических кроватей и картину «Девочка с персиками» кисти самого Выходцева.
– Эксперт сказал, что обнаружил три очага подрыва тротила. Боря, братва в «БМВ» очень хотела, чтобы на этот раз я не смог мешать тебе вести следствие ни при каких обстоятельствах.
Глава 8
После «сноса» дачного строения Выходцева в воздухе запахло подследственностью ФСБ. В момент отъезда «Волги» из Маврина федералов там еще не было, но Струге был уверен, что «люди в черном» уже поспешают к садоводческому обществу. И Антон, и Выходцев понимали одну грустную вещь. Ситуация полностью вышла из-под контроля. У них нет ни конкретных имен, ни четкого плана действий. Они всюду опаздывают, играя роль свидетелей уже произошедшего. Любой профессионал знает – это самое худшее, что может случиться с людьми, занимающимися поисковой работой. Если бы не вероятность очередного покушения на его здоровье, можно было уже давно плюнуть на эти треволнения. Однако Антон давал себе отчет в том, что не оставил бы Бориса в его теперешнем положении даже тогда, когда у него самого все было бы гладко.
Что у них есть на сегодняшний день? Предположения Феклистова о возможных заказчиках, бумаги какого-то правдолюбца Пусыгина да злобный Трезор на заднем сиденье, не перестающий тявкать на мчащиеся мимо автомобили. У ворот прокуратуры их ждал сюрприз, приготовленный стажером.
– Борис Сергеевич, я вас уже два часа ищу! – возбужденно выкрикнул молодой следователь, встречая на пороге своего куратора.
– А чего ты меня ищешь? – Выходцев уже направлялся к чайнику. – Пока я был на руинах дачи, взорвали мою квартиру?
– Ребята из УБОПа Базаева задержали!
– Басаева?? А что он в Москве делает?
– Базаева! Одного из тех, что на судью Струге в гостинице напали! Его в кабаке «сломали», прямо в вестибюле! «Пушку» изъяли и кулек героина!
– Кулек, епт!.. – По виду Выходцева было видно, что на него с неба свалился куль счастья. – Почему этот мерзавец еще не в кабинете?!
Понимая, что старшего коллегу лучше не нервировать лишними разговорами, юный юрист встал и направился к двери. После того как тот вышел в коридор, Выходцев объяснил:
– У нас на первом этаже камера для доставленных в прокуратуру. Сейчас, Антон Павлович, познакомимся с твоим обидчиком.
– Я бы не сказал, что он меня сильно обидел. Скорее, наоборот…
Базаев оказался самым настоящим лицом кавказской национальности. Как по внешнему виду, так и по поведению. Гордый горец совершенно не понимал, на каком основании на него напали в ресторане люди в масках, оттоптали спину и отобрали пистолет с пакетом героина. Сколько живет на свете, такого зверского отношения к мирным людям он еще не видел. Его взгляд из-под сросшихся бровей вопрошал: «Когда закончится это безобразие, чтобы я, во исполнение закона гор, мог отомстить?»
– Базаев, что вы делаете в Москве?
– У меня на родине идет война, а я мирный человек и боюсь за свою жизнь. – По строению предложения было понятно, что ответ на подобный вопрос он в камере отрепетировал, а пауза перед этим говорила о том, что он не ожидал, что этот вопрос зададут первым.
– Ага. А Москва – самый ближний по удалению мирный город?
Этот вопрос Алибек Мухаметдинович не обдумывал.
– Ладно, Базаев, садитесь на этот стул. Будем разговоры разговаривать. Сколько классов средней школы закончили?