Последнее слово девятого калибра
Шрифт:
– Ребятки на улице готовы? – поинтересовался Выходцев, не отрывая лица от занавески.
– Давно готовы, – усмехнулся командир отделения СОБР.
Если для Выходцева сегодняшнее мероприятие – событие, то для ребят этого капитана – нечто будничное. День, ничем не отличающийся от остальных.
Их «приняли» как подобает. На чердачный люк подъезда был уже давно повешен замок, в квартире напротив сидело двое спецов, на крыше соседнего дома – снайпер. Еще двое были готовы подняться вслед за приехавшими, и двое ждали в квартире Кости Чиркашова, вместе со следователем прокуратуры
Антон сидел в кресле, листал атлас автомобильных дорог страны, найденный на столике. Едва мертвую тишину в квартире разрезал звонок, он положил атлас на подлокотник кресла и посмотрел на Выходцева. В этой квартире командует парадом именно следователь. Струге здесь человек случайный и, если выразиться еще более точно, лишний.
Капитан вопросительно посмотрел на Выходцева, и тот качнул головой.
– Поехали, – бросил он в радиостанцию и протянул руку к дверному замку…
В тот момент, когда он клацал замком, выворачивая его последний оборот, на первом этаже подъезда уже слышался буйный топот. Спецы не умеют ходить спокойно, их этому не учили. И знакомая команда «поехали!» означала для них старт с той же скоростью, с какой стартовал Гагарин.
Первым опасность почувствовал Лисс. Он ее почувствовал еще тогда, когда вышел из «Мерседеса». Какое-то омерзительное молчание копошащихся на тротуаре синичек и странные лица людей, выглядывающих из окон трех квартир этажа. Они смотрели вниз так, словно были в предвкушении трюка каскадера. Потом Михаил Юльевич увидел на снегу несколько отпечатков от армейских ботинок. Забыть эти следы, встречающиеся ему в зоне на протяжении года отбывания наказания, было невозможно. Ими была утоптана вся зона и прилегающие к ней окрестности.
Лисс остановился и вынул платок. Вытирая внезапно вспотевшие ладони, он своим волчьим чутьем угадывал беду. Как ему не хотелось подниматься на этаж!.. Но Бес уже открывал двери подъезда.
Дойдя до третьего этажа, за этаж до квартиры Чиркаша, Лисс чертыхнулся и наклонился.
– Саша, звони, я шнурок завяжу.
И Бес позвонил. А когда на первом этаже загрохотали ботинки, Лисс понял все окончательно. Одним рывком он забросил свое тренированное тело в угол, за шахту мусоропровода. И когда несколько человек, дыша, как легавые при гоне, пронеслись мимо, Михаил Юльевич спустился на второй этаж. Выходить в такой ситуации на улицу – обрекать себя или на пулю, или на сотрясение мозга после удара очередного руоповца. Выбрав самую скромную на вид дверь, он нажал на звонок.
На четвертом этаже подъезда уже шла ожесточенная борьба. Ничего, Саша, выполни свой долг до конца…
– Кто там? – послышался детский голос.
– Милиция, мальчик. Открывай замочек, детка…
Отмыкай быстрее, щенок!!
Михаил Юльевич уже слышал топот ботинок вниз, когда замок наконец-то открылся. Перед Лиссом стоял десятилетний пацан и старательно выдувал из жвачки пузырь…
Увидев перед собой высокого человека с хвостиком, капитан молниеносным ударом ноги переломил его пополам. Однако радоваться столь быстрому успеху было рано…
Бес переломился
Погасив силу удара прогибом, Бес отшатнулся в сторону и без размаха пробил собровцу в колено.
Не понимая, что происходит с его ногой, собровец упал на пол. Он рухнул раньше, чем в мозг поступила команда о том, что выбита коленная чашечка. Доставая из кобуры пистолет, он смотрел, как высокий крепкий парень один за другим наносит удары по его подчиненным…
Крошечная площадка на этаже превратилась в ринг. На этом пятачке не на жизнь, а на смерть бился оракул Лисса. Будучи загнанным четырьмя руоповцами в угол, он и не думал сдаваться. Однако силы, и без того неравные, вскоре превратились в силы совершенно не пропорциональные друг другу. Бес уже просто не мог реагировать на сыплющиеся на него удары. Окажись он в подобной схватке с уличными лохами, он просто терпел бы боль, бил наверняка, и единственной задачей ставил бы себе не оказаться на полу. Пусть – пять, пусть – шесть, пускай – больно… Он все равно перебил бы лохов. И попадал он в такие истории не раз и не два. Однако уже через несколько секунд борьбы он понял, что проиграл. Это были не лохи. Его били, забивая наотмашь, как бешеное животное, крепкие мужики…
Слушая удары их ног и рук о собственное тело, Бес чувствовал, что теряет сознание.
– Не упасть, не упасть… – шептал он окровавленными губами уже тогда, когда лучше всего в его ситуации было упасть и сдаться. Именно в этом случае, в отличие от уличной драки, удары прекратились бы мгновенно.
Но он не хотел унижаться, подкладываясь под ненавистных ему ментов еще в живом сознании. Уже давно пора было положить руки на затылок и встать на колени. Но встать на колени Бес не мог…
– Не упасть… Не упа…
Голова Беса дернулась в сторону, орошая стену подъезда крупными густыми брызгами. Вылетевший из его рта кровавый сгусток врезался и расплескался по униформе одного из «спецов»…
– Сука! – взревел тот, всаживая в бок уже бесчувственного Беса ногу. – Собака помойная!..
Он бил бы и бил этого непокорившегося подонка до тех пор, пока не заныли бы от усталости ноги, но окрик капитана заставил его отступить. В СОБРе, как и на подводной лодке, слово капитана – закон.
– Пидор!.. – не унимался собровец, глядя на выбившиеся из-под резинки волосы Беса.
Эти волосы, словно растрепанные ветром, разметались по полу и остались лежать причудливым узором, прилипнув к окровавленному бетону…
– Где второй?! – это был крик Выходцева, мгновенно приведший всех в чувство.
– Где второй?! – повторил вопрос в рацию, морщась от боли, капитан.
– Он не выходил! – был шипящий ответ, и следом последовало объяснение: – У меня дверь в прицеле!
– Боря, он в какой-то из квартир! – рявкнул Антон, продираясь сквозь строй громоздких воинов правопорядка. – Или за мусоропроводом! Не стойте как столбы!! Проверяйте подъезд!..