Последнее танго в Бруклине
Шрифт:
Она молча прошла на кухню, вытащила из холодильника коробочку с маслом и стала намазывать ломоть хлеба.
– Зачем вы? Вам же через час ужинать с Рихардом.
– Черта с два поеду я на этот ужин. Пусть сидит там меня ждет, скотина. Так и вижу, какая у него сделается рожа, когда поймет, что я его, как дурачка, разыграла.
– А вы прямо кремень, – засмеялся Бен.
– Ничего подобного, – оборвала она его. – Просто… – голос опять задрожал, на глазах появились слезы, – просто я стараюсь
Ножик прыгал у нее в руках, на бутерброд капало, как ни старалась она собрать в кулак свою волю. Бен, глядя на нее, думал, что вот оно, зрелище беззащитности и уязвленности, – веки плотно сжаты, но из-под них текут струйки и размазываются по щекам, а масло тает на хлебе.
Он отнял у нее ножик.
– Вам сегодня масло не годится.
– А что годится?
– Ужин, и на этот ужин приглашаю вас я.
Она затрясла головой, но он мягко подтолкнул ее к дверям спальни.
– Идите переоденьтесь, мы поедем в «Кейдж и Толнер».
– Но это жутко дорогой ресторан.
– Ничего, только приведите себя в порядок.
Она очень постаралась: летнее платье, удачно подчеркивающее, что в ней есть что-то южное, томное, голубой шелк и белый кружевной воротничок.
– Ну видно, что глаза зареванные, а? – Как будто шутит, но голос все тот же, напряжение в нем, недоверие.
– Красные, хотите вы сказать? Так это только патриотично, ведь Четвертое июля было на прошлой неделе, а я у вас сочетание самое подходящее: красное, синее, белое.
Она рассмеялась. Мило с его стороны, что он пытается снять с ее души эту тяжесть.
Она потихоньку его разглядывала, сидя рядом, когда он вел машину, весь поглощенный дорогой. На нем был красивого покроя летний костюм оливково-зеленоватого оттенка, а к нему бежевый галстук на белой рубашке. Вкус у него есть, не откажешь. Усы тщательно подстрижены, отлично подчеркивают очертания губ, скулы тоже твердо прорисованные, кожа – нигде нет складочки лишней. Просто – корабль викингов, если взглянешь сбоку.
– Это очень мило с вашей стороны, – проговорила она.
– Не надо, что вы.
– Почему не надо?
– Погубите мою репутацию несентиментального человека.
– Да она и не такая уж верная, репутация эта. – Она добавила мягко: – Я ведь тоже только с виду жесткая.
И откинулась на сиденье, стараясь приглушить боль в спине.
Он покружил на Бороу-холл, пытаясь отыскать местечко для парковки на боковых улочках, поближе к Фултон-молл, закрытой для транспорта. И в конце концов нашел – да какое хорошее: прямо напротив ресторана!
– Вот повезло, смотрите-ка.
Он подрулил к обочине, стал разворачивать машину, но вдруг резко затормозил. Эллен чуть не стукнулась лбом о
– Эй, ты, сволочь! – заорал Бен так громко, что слышно было во всем квартале.
«Бьюик» оказался прижат к самому тротуару, заехав на пешеходную часть передними колесами. Водитель, загорелый темноволосый парень с косичкой на затылке, тут же отозвался:
– Ты как меня назвал, идиот старый?
– Пожалуйста, прошу вас, – Эллен схватила Бена за рукав, – поищем другое место.
Но Бен уже не сдерживал свой гнев.
– Бен… ну не надо, Бен, не надо… только этого еще не хватало!
Не слушая ее, он вылез из машины.
Парень тоже вылез из своей и стоял к нему лицом.
– Извинись, гад.
– За что это? За то, что ты меня парковаться не пустил? Сейчас извинюсь, как же.
– Это мое место, понял, и вали отсюда, пока цел.
Бен лихорадочно прокручивал в голове варианты: можно коленом в пах, можно ребром ладони по кадыку, как в карате, а еще лучше растопыренной пятерней в глаза…
– Бен, прошу вас, ради меня – не надо! – В ее голосе чувствовалась настоящая мольба. Ладно, ей уж и без того сегодня досталось, как бы совсем не доконать. – Черт с тобой! – хмыкнул он.
– Почертыхайся на здоровье, – осклабился парень из «бьюика».
Еще секунду Бен посмаковал в своем воображении картину – удар слева, нос так и вдавливается ему в череп, – потом примирительно сказал:
– Ладно, раз это твое место…
– Ну и молодец, мозги-то, видать, не совсем еще проржавели, – и парень, довольный собой, затопал назад к машине.
– Я вами горжусь, – сказала Эллен, когда он вернулся.
– С какой стати? Я же себя повел, как трус.
– За то, что вы меня послушались, – и она коснулась губами его щеки.
Ничего, не такое уж и унижение, зато она хоть чему-то порадовалась.
Он завернул за угол и нашел другое незанятое местечко.
– Легко отделались, – сказал ему метрдотель. – Я всю вашу стычку из окна наблюдал, он ведь вас и покалечить мог, знаете ли.
– Ага, – буркнул Бен. – Видно, день у меня сегодня такой везучий.
«Кейдж и Толнер» – старый ресторан, знаменитый морской кухней и внутренней отделкой, сохранившейся с начала XIX века. Столики, застланные белыми льняными скатертями, вытянулись вдоль узкого зала шеренгами, как солдаты, а в старинных зеркалах по стенам видны были отблески газовых рожков, отбрасывавших мягкий свет.
– Какое чудесное местечко, – заметила Эллен, – никогда тут раньше не была.
– Теперь, надеюсь, захотите прийти еще, – сказал лощеный официант в белых перчатках, подавая меню. – Что будете пить?