Последнее убийство в конце времен
Шрифт:
– Я чувствую, ты не готова к счастливому воссоединению с родительницей, – понимающе говорит она.
– Может быть, у тебя есть для меня какая-нибудь срочная работа?
– Работа всегда есть, Клара. – Из складок одежды она вынимает пузырек с красной жидкостью и протягивает его Кларе. – Это кровь мальчика. Нужно сделать анализ.
Клара берет пузырек, глядя, как он сверкает на свету.
– С ним что-то не так?
– Все так, просто немного странно, – отвечает она. – Прими ванну и сразу приходи ко мне в лабораторию. А я пока скажу твоей маме, что
– Спасибо.
– Не за что, малышка.
Клара виновато опускает голову и идет со станции прямиком в лабораторию, а ее мать остается стоять во дворе.
– Это неразумно, – предупреждаю я Ниему, когда та выходит из тенистой школы и через прожаренный солнцем задний двор идет к лаборатории Теи. – Не важно, что ты собираешься ей сказать, она все равно тебя не простит.
– Чем бы ни завершился мой сегодняшний эксперимент, потом Тея все равно откажется со мной разговаривать, – отвечает она, опуская глаза от свирепого солнца. – Так что надо снять с себя эту ношу, пока у меня еще есть шанс.
В воздухе еще стоит пыль, поднятая жителями деревни, которые только что прошли здесь с ребенком. Ниема прикрывает рукавом рот, чувствуя, как пыль уже покрывает ей кожу.
Это единственная проблема жизни в деревне. Здесь она никогда не чувствует себя чистой. В Блэкхите все было стерильно и аккуратно. Душ принимали дважды в день: утром и вечером. Каждый день – чистая одежда, выглаженная, без складок. Ощущение чистоты – единственное, чего ей по-настоящему не хватает из прошлой жизни.
С прогулочного двора несутся радостные крики, а затем и первые звуки песни. Значит, там скоро подадут еду, думает Ниема. Ей жаль, что приходится пропускать торжественный момент, но она слишком нервничает, чтобы идти к людям.
Она получила от Гефеста сообщение, что кандидат для эксперимента готов, а значит, она сможет привести свой план в действие уже сегодня. К завтрашнему утру у нее будет то, о чем раньше никто и мечтать не смел: средство, которое позволит избавить человечество от его несовершенств, коренным образом изменив его природу. Она заложит основы идеального человечества. Утопия станет реальностью, и все благодаря ее настойчивости и уму.
– Или, наоборот, исчезнет навсегда, – говорю я.
– Я и не подозревала, что создала такую пессимистку, – раздраженно отвечает Ниема на мой отказ аплодировать ее грезам наяву.
Ниема – великий ученый, но она самонадеянна, как все гении. Ей никогда не приходилось отступать перед неразрешимыми задачами, и потому она не представляет, что в науке что-то может пойти не так, как ей нужно. Ее жизнь всегда была полна света, и она считает, что так будет всегда.
Четыре ступеньки ведут в лабораторию Теи, которую Ниема всегда считала одним из самых красивых помещений в деревне. Когда-то здесь была столовая: зеленый кафель до сих пор покрывает стены, а колонны из кованого железа поддерживают мезонин – эта роскошь особенно удивительна в таком месте, которое строилось, чтобы наводить страх, а отнюдь не восхищать.
По старым столам и
Эту лабораторию построил для Теи Гефест, когда они потеряли Блэкхит. Он боялся, что она сойдет с ума, если останется без своей работы. Большую часть ее нынешнего оборудования он собрал из того, что нашел в заброшенном госпитале на северном берегу острова.
Устройство этой лаборатории стало настоящим подвигом Гефеста, одним из немногих его поступков, которыми гордится мать.
Тея сидит, склонившись над микроскопом, но, услышав шаги Ниемы, поднимает голову.
Ниема, увидев Тею, морщит нос. Футболка и шорты молодой женщины в грязи, лицо перепачкано, темные волосы взъерошены. Пыльца из сада кальдеры покрывает ее с головы до ног, а она, похоже, даже не замечает.
Она всегда была такой. Насколько Ниема может судить, для Теи важна только работа; все остальное, даже аморальные поступки, не имеет для нее ровно никакого значения. Конечно, будь Тея иной, она бы не получила докторскую степень в четырнадцать, а Ниема не взяла бы подростка на работу в самую престижную научную лабораторию мира. Только Тея способна провести три недели в лесу и, вернувшись, тут же взяться за работу, даже не приняв душ.
Какое-то время две женщины смотрят друг на друга молча, причем Тея молчит от удивления. Ни та ни другая уже не помнят, когда Ниема в последний раз переступала порог этой лаборатории. Они почти не разговаривают, только передают друг другу сообщения через меня.
– Твой образец там, – говорит Тея, показывая на металлическую коробку, которую привезла Хуэй.
Ниема стоит на пороге, неловко ломая руки.
Она столько раз продумывала про себя этот разговор и все равно не знает, с чего начать. Издержка постоянной правоты: тем, кто всегда прав, незачем просить прощения, и они просто не знают, как это делается.
– Я пришла… Я хотела… – Она запинается и краснеет. – Я знаю, ты думаешь, что я предала тебя и что…
– Не надо, – бормочет Тея, понимая, к чему все идет.
Ниема не слышит. Она так решительно настроена пройти через это, что открывает рот чисто механически.
– …я не сделала все, что могла, чтобы вытащить Элли из Блэкхита, когда мы уходили, – продолжает она, переступая с ноги на ногу и глядя куда угодно, только не на Тею. – Я знаю, ты думаешь, что я бросила ее там и что я должна была…
– Прекрати, – в ужасе перебивает ее Тея.
– Я просто хотела сказать…
– Хватит! – кричит Тея и смахивает со стола ряд пробирок, так что они разбиваются о стену.
Пожилая женщина открывает рот, чтобы подбросить в костер негодования Теи еще парочку извинений, но ее останавливаю я.
– Не надо, – говорю я с нажимом. – Ты делаешь только хуже.
– Ты знаешь, как мне трудно не думать о ней? – говорит Тея срывающимся голосом. – Недели проходят, я живу, как все, и вдруг опять вспоминаю, что сестра… – Она сглатывает, пряча душевную боль, и продолжает: – Сестра там, внизу, в тумане, а я…